Один
Шрифт:
– Ну, и что тут у тебя происходит? – спросила улыбающаяся Фригг.
– Не знаю, кажется валькирии перестарались, – ответил Один.
– Это не валькирии, это ты перестарался, – сказала Фригг и принялась наводить порядок среди воинов и прислуги.
Вскоре суматоха улеглась, воины разбрелись, кто куда, потихоньку привыкая к новой обстановке с помощью оплеух и нравоучений прибывших ранее и уже освоившихся в Гладсхейме. А умница Фригг принесла очень вкусную жареную баранину и полный кувшин свежего пива.
После ужина беспокойство Одина немного улеглось, но ненадолго. Он так и не смог
На улице было свежо, теплый ветер приносил странные, будоражащие запахи то ли трав, то ли дыма. Один взглянул на небо. Знакомые созвездия переливались и мерцали. Справа какая-то тень заслонила звезды и быстро, бесшумно приближалась – старина Хугин уселся на плече у хозяина и сразу же начал сплетничать о кровавых драмах, случившихся в Миргарде сегодня, по желанию Одина.
– Хугин, помолчи! И без тебя тошно! – сказал ас ворону, рассказывающему уже о третьем сражении, начавшемся внезапно и по неизвестной причине.
Хугин замолчал, но не надолго. Ни с того, ни с сего ворон мечтательно прокаркал:
– А в долине Источника сейчас безумно красиво.
Видно, и на старого ворона подействовала весна и странные запахи, несущиеся со всех сторон сразу.
– Ты это к чему, Хугин? – спросил Один.
– Ни к чему, просто так, – ответил ворон. – Тебе, кажется, очень не хватает путешествия хоть куда-нибудь.
– Ты думаешь, что пришла пора навестить старого Мимира? – спросил Один.
– А почему бы и нет? Ты ведь очень давно не видел своего дядюшку. Говорят, все, кто хочет получить мудрый совет, идут к старику.
– Слушай, с каких это пор ты начал давать мне мудрые советы? Хугги, может, ты скоро и пророчествовать начнешь?
– Пророчества – это дело людей или богов, а я просто старый ворон и сегодня пролетал над новым жилищем Мимира, а теперь сижу у тебя на плече и рассказываю то, что видел.
– Ладно, оставайся пока здесь. Дождешься, пока проснется Фригг, скажи ей, чтоб она не беспокоилась, а потом догоняй меня. Я поехал к Мимиру.
Один отошел подальше от Гладсхейма и крикнул, приложив ладони ко рту:
– Йо-хо-хо, Слейпнир, твой хозяин зовет тебя! Крик разорвал тишину ночи, разом смолкли все звуки, только эхо все повторяло слова Одина. Вдали послышался слабый гул, он все нарастал и приближался. Вскоре показался стройный силуэт восьминогого Слейпнира. Конь громко заржал, приблизившись к своему хозяину, и встал, как вкопанный, только бока беспокойно подергивались и искры сыпались от серебристой гривы Слейпнира.
Один подошел к коню, тихонько похлопал по холке, что-то прошептал на ухо. Конь успокоился и смирно стоял перед хозяином. Один поднял руки и произнес короткое заклинание. Теперь уже весь Слейпнир покрылся голубыми искрами и вдруг превратился в обычного, но очень статного вороного жеребца с серебристой гривой, а сам Один превратился уже в немолодого воина-странника. Один вскочил на коня и медленной рысью поскакал на восток, к Перекрестку Миров, откуда начиналась дорога в Долину Ясеня.
Июньские ночи были очень короткими, не успевало солнце скрыться на западе, как уже появлялось
Перекресток Миров лежал на равнине, покрытой вереском. Лошадь ехала в высокой траве. Тут и там из-под копыт выскакивали птицы и неслись прочь с обиженными криками, стряхивая с мелких, но ярких цветов капельки росы.
Вдалеке послышался крик Хугги. Ворон покружился над равниной и уселся на плече у хозяина.
– Ну, что, передал ты Фригг?
– Да, повелитель!
– И что она тебе сказала? – спросил Один.
– Сказала, что давно пора, – ответил ворон, невозмутимо глядя в сторону.
– Значит, действительно пора, – заметил Один. Хугин взвился высоко в воздух и полетел впереди Одина. Ас не спешил, впервые за долгое время он ехал куда-то просто так, сам не зная, зачем. Может быть, это было просто прогулкой, а, может, этому путешествию предстояло изменить всю жизнь в девяти мирах. Один не знал, как не может знать бог, лишенный дара предвидения.
Впереди показалась дорога, усыпанная мелкой желтой галькой. Значит, впереди Перекресток, где в разные стороны идут четыре дороги. Одна – в мир людей, другая – в мир гномов, третья – к великанам, а четвертая – в мир плодородия, где правили ваны. Только у Распутья Миров эти дороги казались правильными, непременно ведущими туда, куда должны. Чем дальше уезжаешь от перекрестка, тем больше они путаются, пересекаются одна с другой несчетное количество раз, и, рассчитывая попасть в одно место, неожиданно оказываешься в другом, а там никто не знает, как тебе выехать обратно.
Перекресток существовал независимо от девяти миров. Ни один закон, существующий в них, не распространялся на это место. Перекресток существовал как будто сам по себе и подчинялся только одному Хеймдаллю – Стражу Миров. Его дом был неподалеку и внешне ничем не отличался от дома обычного воина, скажем, в Миргарде.
Один поравнялся с домом Стража и громко крикнул:
– Хеймдалль! Поднимайся, встречай гостей!
Он остановил коня, поджидая Хеймдалля, но, кажется, ожидание было напрасным, из дома не донеслось ни звука. Ас уж, было, собрался уезжать, когда к нему подлетел Хугин.
– Хозяин, Страж Миров сейчас рыбачит на берегу одного очень красивого озера, здесь неподалеку. Он просил передать тебе, чтобы ты не орал понапрасну и не распугивал рыбу. Если, конечно, хочешь попробовать настоящих карасей на завтрак.
– Хочу. Веди меня к этому озеру! – сказал Один.
Хугин сделал несколько кругов над Одином и полетел дальше на восток. Один поскакал, было, за ним, но ехать по земле было намного труднее, чем лететь. Хугин был далеко впереди, когда равнина превратилась в огромное количество мелких, но коварных болот. Вроде едешь по сухой и твердой почве, как неожиданно конь проваливается по брюхо в жидкую грязь. Будь этим конем не Слейпнир, считай – ты мертв. Трясина засосет любого другого в мгновение ока, и через минуту ее поверхность опять превратится в привлекательный лужок со свежей зеленой травкой и мелкими полевыми цветами.