Одиннадцать камней
Шрифт:
А вечером того же дня она собрала все свои скромные пожитки, сняла со стены бивни. На молчаливый вопрос сына она бросила:
– Я рождена не для того, чтобы стать деревенщиной и перебираться с каши на хлеб. Мое призвание – путешествия и охота.
Затем она села перед ним на колени, но Алан не смог разглядеть ее лица из-за пелены слез перед глазами.
– Я бы отвела тебя к твоему отцу, но я поклялась, что при следующей нашей встрече убью его. А великаны ценят клятвы. И у тебя слишком большое сердце Алан, но сам ты еще мал. Я не возьму тебя собой. Не хватало еще, чтобы ты увидел, как твою мать растерзает
Она засмеялась, но Алан чувствовал в ее голосе слезы.
2.
Листва пожелтела, затем пришел снег, а после мир наполнился звонкими ручьями воды. И все это время Алана не покидала надежда, что мать вернется за ним. Но пока он коротал время у окна приюта, вглядываясь в серую даль.
Алан был самым высоким ребенком в приюте, и у него были огромные кулаки, но мальчик ни разу не использовал их для того, чтобы кому-то сделать больно. А шансов выпадало много – другие дети окружали его и смеялись над ним, а когда поняли, что тот не может защищаться, стали бить палками для игры в камушки.
Воспитатели никогда не защищали его и смотрели с отвращением. «Дуан-расо» пренебрежительно сказала самая старшая с седой косой и плюнула ему под ноги.
Для детей такое прозвище было слишком сложное, поэтому его обзывали просто «Камнем», хотя, казалось бы, почему это должно быть обидным? Наверное, потому что этот камень было очень легко побить палками и оставить лежать на холодном полу, трясущимся от страха.
Когда его били, Алан закрывал глаза, и представлял, как его мать дерется с медведем или стаей волков, и ему становилось чуточку легче. Когда-нибудь она вернется за ним и накажет всех его обидчиков.
Но зима сменилась весной, а мама все не возвращалась, а ее образ стирался из памяти, как следы на снегу после бури. Он помнил только разукрашенные бивни мамонта, одиноко висевшие в их нехитром жилище на краю недружелюбной деревеньки.
А затем Алан понял, что мать уже никогда не вернется за ним, а значит ее больше не стоит ждать. И мальчик сбежал из приюта, принеся облегчение и для себя, и для всех. Как он думал, и, возможно, не был далек от истины.
Конечно, он не стал бы сбегать, если бы не знал, куда ему пойти. К счастью, отличную идею ему подала книжка, которую читала им воспитательница на ночь. Это была сказка о мальчике, сбежавшего из дома с цирком. Правда, в этой истории все кончалось плохо, даже страшно для неподготовленного ума ребенка – все актеры цирка оказались чудовищами, в конце и сам мальчик им стал, когда у него на лице вырос слоновый хобот. Все дети после этой сказки еще несколько дней с ужасом ощупывали свое лицо, боясь, что и у них вырастет хобот. Только Алану нравилась эта сказка, и у него появилась мечта.
Он был не против, если у него вырастет хобот, или шерсть покроет все его тело. Над ним и так смеялись, так что это изменит? Зато у него могла бы появится семья из таких же чудаков, как и он.
Подходящий цирк как раз пришел в их деревеньку поздней весной. Это был бродячий цирк, который вызвал восторг у всех ребят. Забавные клоуны, эластичные акробаты, удивительный мужчина, дышащий огнем и глотающий мечи. Но больше всего Алану в сердце запала девушка, в которую он сразу же влюбился.
Ее лицо было сильно разукрашено голубыми красками, и вблизи это особенно бросалось в глаза. Она была худенькой,
Итак, она распустила волосы стоя в своей гримерке, а он наблюдал за ней из-за приоткрытой шторки шатра. Проникнуть в цирк поздним вечером после спектакля было несложно, даже с его ростом, который явно делал его старше лет на пять. С другой стороны, Алан уже хорошо научился прятаться, поэтому это не было проблемой.
Возможно, Алан как-то выдал себя. Девочка резко обернулась и с недоумением посмотрела на него.
– Мелкий, что ты тут делаешь?
Впервые его кто-то назвал «мелким». В действительности, он был примерно одного с ней роста. Но девочка сразу раскусила, что она старше незваного гостя на года три.
– Эй, - она окликнула его, когда он уже собирался сбежать. – Стой, ты кто такой?
Алан остановился и даже дыхание задержал, когда девочка подошла ближе. На ее лице после смытой косметики еще оставались следы, а еще виднелся град веснушек на коже. Свой ярко-голубой костюм она еще не сняла, и ее и без того яркие рыжие волосы казались еще красивее.
– Говорить не умеешь что ли? – хмыкнула девчонка, когда молчание затянулось. Интерес в ее глазах стал быстро угасать, и Алан поспешил ответить.
– Нет! Меня зовут Алан, - и глядя в ее черные глаза он добавил с надеждой. – Возьмите меня в цирк!
Девочка округлила глаза, а затем громко рассмеялась.
– Серьезно? Хочешь стать бродячим циркачом?
– Да. И пускай у меня вырастит хобот, я не боюсь, - твердо сказал Алан, и даже сжал кулаки для убедительности. Девочка засмеялась еще громче, схватившись за живот. Алан смутился. Он привык, что над ним все смеются, но неужели и она такая же, как и все?
Но, отсмеявшись, девочка ему улыбнулась.
– А ты забавный. Так тебя Аланом звать? Я слышала, что на древнем наречии это обозначает «камень».
Не успел Алан ответить, как кто-то крикнул снаружи шатра.
– Розамунд, что случилось?
Внутрь шатра заглянул мальчик примерно одного возраста с гимнасткой. Он был широк в плечах, едва уступая Алану телосложением, на нем был полосатый комбинезон. Алан вспомнил, что это был один из группы трех акробатов, которые играючи перекидывались тяжелыми гантелями.
– Ничего, Маркус, - широко улыбнулась Розамунд, затем кивнула головой в сторону Алана. – Кажется, еще один потеряшка хочет присоединиться к нашему цирку.
Если Розамунд от этого было весело, то на лице Маркуса ничего не отобразилось, кроме холода.
– Еще чего. Если потерялся, пускай валит в приют, - и скрестил руки на груди. Алан почувствовал неприязнь, исходящую от него.
– Ну ладно, тебе, Маркус, - девочка закатила глаза и подошла к нему поближе. – Может, на что-то сгодится. Эй, - она кивнула ему, не теряя на лице задорной улыбки. – Ты что-нибудь умеешь, кроме как проникать ночью в чужие шатры?
Ей было весело, но Алан чувствовал, что это было не издевательское веселье, которым его одаривали в приюте. Ей действительно было интересно. Но вот только Алан не знал, какой у него может быть талант.