Одиннадцатая могила в лунном свете

Джонс Даринда

— Чего? — обалдела она и расправила плечи. — Вовсе я его не боюсь.

На меня накатила волна облегчения. Как оказалось, долгожданного. Все это время я на самом деле очень переживала. Повернувшись, я наградила дядю красноречивым взглядом на тему «Повезло тебе, гад». В ответ он уставился на меня с отвисшей челюстью, а я снова повернулась к Эмбер.

— Ну ладно, детеныш. Выкладывай все как есть.

— Да нет тут ничего особенного. Честное слово.

— Эмбер, — протянула Куки фирменным материнским тоном.

— Ну, я думаю… То есть мне

кажется, что меня преследуют.

Дядя Боб тут же вскочил на ноги, а я взяла Эмбер за руку.

— Почему ты так решила?

— Мне… ну… присылают сообщения.

— Какие сообщения? — спросила Куки.

Диби пулей выскочил из квартиры, а через тридцать секунд вернулся с сотовым Эмбер в руках и сунул его Куки. По мере чтения сообщений выражение лица Куки трижды изменилось: сначала был шок, затем недоумение, а в конце натуральный ужас.

Она прижала руку ко рту, а я спросила:

— Можно?

Подруга протянула мне телефон. Не хотелось смущать Эмбер, но преследования — это вам не шутки.

Прочитав три сообщения, я впала в самый настоящий шок. Дядя Боб отобрал у меня телефон и стал читать сам.

— Все началось, когда мы с Брэнди были в торговом центре. — Эмбер стыдливо поникла. — Мы делали селфи с высунутыми языками, а через пять секунд пришло сообщение: «Еще раз высунешь язык, и я покажу тебе, что с ним делать». — Она посмотрела на меня так, словно хотела о чем-то попросить. — Мы перепугались и позвонили маме Брэнди. Попросили нас забрать. Потом поехали к ней и стали смотреть фильм.

— То есть это началось в тот день, когда ты осталась там ночевать? — уточнила Куки.

— Да. Мне папа разрешил. Недели три назад.

Эмбер тогда жила с отцом, потому что Куки нянчилась со мной в Нью-Йорке. Я спятила и забыла собственное имя вместе со всем остальным. В итоге из-за меня Куки не оказалось рядом с дочерью, когда той больше всего была нужна мама.

— Итак, вы смотрели фильм, — напомнила я.

— Ага. Брэнди уснула, а я досмотрела до конца. Мы были в пижамах, и я положила ноги на журнальный столик. А потом пришло сообщение: «Раздвинь колени, чтобы мне было лучше видно».

Куки затрясло.

— Мам, мы сидели в подвале, а там одно крошечное окошко. Тот, кто писал сообщение, наверняка был на заднем дворе Брэнди.

— Ох, милая! — воскликнула Куки и обняла дочь.

Все это время Эмбер обеими руками сжимала ладонь Рейеса, а теперь одной обняла маму. Рейес спокойно сидел, поглаживая большим пальцем костяшки Эмбер. Глядя на него, я чувствовала, как разливается в груди тепло. Когда мы вернем Пип, он станет замечательным отцом.

— Я выключила телевизор, но уснуть не смогла. Было так страшно, что я всю ночь смотрела на окно.

— Мне очень жаль, солнышко, — сказала я.

— Он везде, куда бы я ни пошла. Если я иду в кино, он спрашивает, не хочется ли мне спать, потому что он якобы что-то подсыпал мне в минералку. Если мы с Квентином идем в парк, он пишет: «Если не перестанешь наклоняться, я отлуплю тебя по заднице».

Куки,

по венам которой струились страх и беспокойство, закрыла глаза.

— Потом сообщения стали еще хуже, — добавила Эмбер.

С этим я была согласна на все сто. Даже от тех, что я прочла, покраснела бы и матерая порнозвезда. Такое и взрослому говорить стремно, а уж тем более — тринадцатилетней девочке.

— Он начал угрожать расправой. Например, однажды в школе мы обедали, и он откуда-то знал, что я в платье. Он грозился… — Эмбер тяжело сглотнула. — Грозился отрезать мне ноги, если я раздвину их еще шире. Назвал меня шлюхой и сказал, что ему видны мои влажные трусики.

Я застыла. До этого я точно не дочитала.

— Откуда у него номер? — спросила я у Диби.

— Он даже в школе за ней следит, — добавила Куки.

Дядя Боб до сих пор просматривал сообщения.

— Это может быть кто угодно, — сказал он и через долю секунды опять выскочил из квартиры.

Вернулся он уже со своим телефоном и начал кому-то названивать.

— Эмбер, почему ты нам ничего не сказала? — спросила я.

Она откинулась на спинку стула.

— Не могла. И рассказывать больше нечего.

Лицо Куки на одну треть выражало недоумение и на две трети — решительность.

— Этого мало, барышня. Я требую объяснений.

Я коснулась ее руки. В жизни не слышала, чтобы она называла Эмбер барышней. Это совсем не в духе Куки.

— Ты была в Нью-Йорке, — вдруг огрызнулась Эмбер. — Я не хотела тебя волновать.

— Волновать? Эмбер, я поверить не могу, что ты ничего мне не рассказала!

— Прости, мам…

— Сейчас же! — внезапно повысил голос дядя Боб, прикрикнув на кого-то в трубку.

— Я заблокировала номер, с которого мне писали, — добавила Эмбер, — но сообщения стали приходить с других номеров. Каждый день — новый номер.

— Может, просто сменим Эмбер номер? — предложила Куки.

— Чтобы весь следующий год, если не дольше, гадать, придет ли он за ней? Кук, эти сообщения так и кричат о жестокости и насилии. Может быть, их пишет какой-то кретин, который живет неподалеку и в жизни не наберется храбрости приблизиться к своей жертве. Может, он из тех преследователей, которые абсолютно безобидны, — соврала я сквозь зубы. На свете не существует абсолютно безобидных сталкеров. Все они так или иначе причиняют своим жертвам вред. — Но нам нужно убедиться наверняка. — Я глянула на Эмбер. — Квентин в курсе?

Она покачала головой:

— Нет. Я боялась, что… — Эмбер покосилась на Диби. — Боялась, что он скажет маме.

Тем временем дядя Боб превратился в статую. Говоря по телефону, он продолжал просматривать сообщения в сотовом Эмбер, но внезапно перестал водить пальцем по экрану и развернулся к ней.

Она тут же опустила голову, прижала к груди колено здоровой ноги и сжала ладонь Рейеса.

— Так вот почему ты нам ничего не рассказывала? — спросил разъяренный Диби, а когда Эмбер промолчала, заорал: — Эмбер!!!