Одиночество-12

Ревазов Арсен

Я выключил телевизор. Сердце билось как сумасшедшее. Я пощупал пульс. Каждый пятый удар сердце пропускало. Аритмия. Только бы дождаться Антона. Сколько там еще – час? А вдруг хат все-таки сдаст меня? Черт! Конечно, сдаст. Испугается и сдаст. А долго ли меня найти по описанию? Особенно если сделать засаду в аэропорту и на дорогах. Значит, надо встретиться с Антоном и уходить дворами. Пешком. Через пустыри. К утру доберемся до соседнего городка. А с другой стороны – а там что? Уж если нас будут искать, то будут искать везде. Какого черта я полез проверять этот свой дар? Зачем? Чего я добился? Рассекретил и себя и Антона… Заработал 100 евро? Боже, что я за идиот?!!!

Когда я спускался по лестнице в лобби я увидел, как открывается входная дверь и в гостиницу вплывает

Антон. Вид у него был расслабленный и позитивный. Я решительно направился к нему.

– Привет, Антон, – сказал я, как будто мы расстались вчера. Привет, у нас – проблемы.

– Привет! У нас всегда проблемы. Расскажи лучше, как ты провел все эти годы?

– Рано ложился спать. Послушай…

– Это пошло тебе на пользу. Ты не постарел.

– Антон! Еще немного и мы окончательно перестанем стареть. Послушай все таки…

– Прямо здесь?

– Давай отойдем в сторону.

Мы отошли и встали у стены. Антон неодобрительно покачал головой глядя на свою дорожную сумку, расположившуюся в самом центре вестибюля. Выслушав меня, Антон неопределенно повел плечами.

– Мы не будем никуда бежать. Надоело изменять планы. Если итальянец сдаст нас – ему же хуже. Меня больше волнует твой неизвестно откуда взявшийся дар. Расскажи, как ты это чувствуешь?

– Я пока не до конца разобрался. Но сейчас мне кажется, что я чувствую не только людей. Хатской может оказаться картина. Или дизайн. Или запах. Или событие. Или кинофильм. Или бизнес. Или дрожание воздуха… Это такое свойство – я не знаю, как его назвать? «Хатство»? Оно – в мире. Оно пронизывает мир. По ощущениям – оно – серого цвета. Но это такой метафизический серый цвет. Пиджак у итальянского политика, например, был синим.

– Как. Ты. Это. Чувствуешь? Как?!

– Я не знаю. Просто чувствую. Как-то… Неуловимо. Непонятно. Неформализуемо. Как Кассандра предвидела события?

Антон помолчал, возвращаясь к своему привычному скептицизму

– Просто была умным человеком.

Я вспомнил, что он в свое время объяснял мне, кого следует считать умным человеком. Умный человек, с точки зрения Антона – это не человек, который говорит умные вещи. Чтоб говорить умные вещи надо просто быть образованным, креативным и не повторяться. И тем более, умный человек это не тот, кто совершает умные поступки. Для этого не надо вообще ничего, кроме интуиции. И даже не тот, кто умеет вслушиваться в слова других людей, хотя это максимальное приближение. Умный человек – это тот, кто знает, как будут развиваться события.

Я не был умным человеком в трактовке Антона, потому что как у нас будут развиваться события мне и в голову не приходило. Ни с того ни сего Антон вдруг сказал:

– Хватит сидеть на измене. Пошли в кабак!

– Кабак?

– Паб, ночной бар, whatever.

– В ночной бар? Пить? Тусоваться? Я не ужинал… Да и…

Я подумал, что, похоже концессия «Одиночество-12» восстанавливается. Вместо того, чтобы заняться делом или сбежать куда-нибудь к чертовой матери, мы собираемся пойти и нажраться.

– Там чего-нибудь перекусишь. Я думаю, пришла пора оторваться. Поговорить мы всегда успеем.

– Оторваться?

– Да. По по полной. Идем в «Непорочную Джульету». Если верить Lonely Plannet – это самое шумное место в городе.

– Оторваться по полной?!

* * *

Она была француженкой. У нее было узкое тонкое лицо и черные волосы до плеч – тоже тонкие. Про фигуру я ничего решить не мог – мешал длинный серый балахон. Ее звали прямо из бессмертной песни – Louise-Marie. Узнав это, я покачал головой и, не сказав ни ей ни Антону ни слова, немедленно отправился к музыкальной машине, где обнаружил нужный диск. Осторожная радость. На языке отношений с судьбой это означало: мне сегодня везет. Пластинка Smokie Platinum совершенно не обязана была оказаться в револьвере старого потрепанного фонографа. Он же juke-box. Я опустил монетку, недоверчиво пощелкал большими квадратными кнопками и вернулся к Луизе-Марии и Антону. Рядом уже сидела вторая девушка, тоже француженка, судя по акценту. Они обе весело переговаривались с Антоном.

– Hi! –

сказал я второй девчонке. – Я – Иосиф.

– А я – Натали.

– О, может, ты русская?

– Моя бабушка из России.

– По-русски не говоришь?

– Нет. Спас'ибо, пожал'уйста, йа хоч'ю еще вып'ить, до свидан'я.

Я абсолютно утратил интерес ко второй девушке, хотя фигурка у нее была на твердую четверку и сквозь шум «Непорочной Джульетты» прокричал Луизе-Марии, что сейчас будет песня про нее.

– Что за песня?

– I'll Meet You at Midnight.

– О, спасибо! Я люблю ее. Я вообще люблю старые песни. Знаешь, seventies…

– Да! Знаю! Еще как знаю!

Each cigarette will light a thousand facesEach hour that passed seemed like a thousand yearsMidnight was turning into empty spacesThe sound of laughter disappeared. [99]

Я слушал песню, заводился ее немного задыхающимся ритмом, пропитывался гитарными запилами и сводящими с ума переходами, вслушивался в едва заметную хрипотцу голоса Криса Нормана и любовался Луизой-Марией. Мне думалось примерно так:

99

Каждая сигарета осветит тысячу лиц,Каждый прошедший час похож на тысячу лет.Полночь превращалась в пустые пространства,Звуки смеха исчезали. (англ.)

«Ну какие к черту хаты?! Вот сидим мы с Антоном в самой середине Европы. Отличный бар. Очень шумно. Очень тесно. Очень весело. Классные девчонки. И жизнь – прекрасна. И она ведь все еще продолжается не смотря ни на что! Продолжается! И нет никакого одиночества. Людей-то сколько вокруг! Ну, конечно, кроме концессии „Одиночество 12“. Но она подождет. И зло мира подождет! До послезавтра. Ведь мы улетаем завтра вечером. И у нас почти сутки на этот город с многообещающим найтлайфом».

Девчонки влезли танцевать на барную стойку. Луиза-Мария в своем монашеском балахоне смотрелась на ней особенно круто. К этому времени на стойке уже было не протолкнуться, и я не считая себя специалистом ни в танцах ни в эквилибристике, решил остаться за столиком. Антон, повелительно поднял руку, как офицер, увлекающий роту личным примером и пошел в атаку. То есть полез на барную стойку, совершенно забыв про возраст, интеллект и кармические долги. Я решил еще посидеть. Посмотреть на танцующего Антона. Последний раз я это видел, кажется, в школе. Не смотря на длительный перерыв, выходило у него неплохо. Он танцевал хоть неуклюже, но зато забойно. В этом явно что-то было…

I'll meet you at midnight under the moonlightI'll meet you at midnight.But Jean-ClaudeLouise-Marie will never be. [100]

«А эта Луиза-Мария – хороша. Так ведь недолго и влюбиться. А что настоящая Маша в самом деле себе думает?»

На этом месте размышлений я понял, что думать поздно. В конце-концов – полночь. Ну какие мысли после полуночи? Только самые дурацкие. Пообещав себе не думать больше ни о чем, я полез на стойку. Меня встретили с восторгом.

100

Я встречу тебя в полночь под лунным светом.Я встречу тебя в полночь.Но, Жан-Клод, Луизы-Марии никогда не будет… (англ.)