Одиночество вдвоем
Шрифт:
Поднимаю глаза, когда вижу подъем наверх. Не обхожу его, решая взобраться на коленках, поэтому наклоняюсь, пальцами сжимая землю, и пускаю изо рта пар, начиная ползти наверх. Останавливаюсь, чтобы опустошить желудок. Меня рвет, но это не должно мешать. Продолжаю подниматься, хватаясь за выступавшие из-под листвы корни, и, наконец, взбираюсь наверх, садясь на траву, руками подтягиваю ноги, корчась от боли, и поворачиваю голову, щуря веки, ведь в глаза бьет бледный солнечный свет.
Это проселочная дорога. Слышу шум воды, поэтому встаю на ноги, медленно направляясь в центр дороги. Что с одной стороны,
Природная «тишина». Не могу сказать, что она дарит успокоение, но мое сердце бьется не так быстро, а дыхание, хоть и хриплое, но ровное.
Выхожу на мост, сделанный из желтого камня, и медленно подхожу к краю, внимательно разглядывая бурлящую внизу воду.
Высоко.
Отхожу дальше, вновь выходя на центр дороги, как внезапно уши режет скрип колес. Я дергаюсь, не удержавшись на ногах, и падаю на спину, невольно прикрывая руками лицо. Ужас растет в груди, поэтому пытаюсь встать, чтобы помчаться прочь, но замираю, уставившись на девушку, которая выходит из автомобиля, с растерянностью спрашивая:
— Мисс? С вами всё… — замолкает, кажется, полностью осматривая меня. — Боже, — оборачивается, когда окно заднего сидения опускается, и из салона выглядывает маленький мальчик, который с явным любопытством смотрит на меня. — Мики, сиди внутри, — просит, направляясь ко мне. — С вами всё в порядке? Что случилось?
Автоматически отползаю назад, и девушка замечает мой страх, поэтому говорит тише:
— Я-я, — она заикается. — Я помогу вам, отвезу в больницу, — осторожно подходит ближе, опускаясь на одно колено. — У вас что-нибудь сломано? — добивается от меня ответа, но мои дрожащие губы лишь просят:
— П-позвонить… — смотрю на неё красными заплаканными глазами. — Позвонить…
Девушка кивает головой, протягивая мне руки:
— Да-да, конечно, давайте, я помогу вам.
Опускаю взгляд на её ладони, проглатывая недоверие, и протягиваю свою руку, дав девушке помочь мне подняться на ноги. Она с тревогой в голосе спрашивает, ведя меня к своему автомобилю:
— На вас напали? Что произошло?
— Позвонить, — продолжаю просить, трясясь, ведь она открывает передо мной дверцу, чтобы я села рядом с ней на переднее сидение.
— У вас что-нибудь сломано? — не оставляет попытки получить ответ, поэтому резко качаю головой, забираясь в салон машины, в которой приятно пахло яблоками. Девушка оббегает автомобиль и садится за руль, уверяя:
— Всё будет хорошо, — её руки трясутся, видимо, от волнения. — Я отвезу вас в больницу.
Я бросаю взгляд на мальчика, который всё так же рассматривает меня, держа в руках игрушечных роботов.
— Мики! Отвернись! — просит девушка, протягивая мне свой телефон. — Вы ведь здешняя?
Я беру мобильный аппарат, судорожно кивая, и незнакомка приятно, хоть и нервно,
— Меня зовут Кэйти, я вам помогу, — повторяет уже какой раз, давя на педаль газа, после чего машина трогается с места. А я не издаю никаких звуков, вжимаясь в сидение, и поднимаю телефон к лицу, уставившись на экран. Набираю номер. Номер, несколько цифр которого просто вылетели из моей головы, поэтому на глаза вновь накатываются слезы.
Дилан.
Подношу телефон к уху, слушая гудки, после которых отвечает незнакомый женский голос, поэтому сбрасываю, вновь перенабирая номер. И опять слушаю.
Не тот.
Повторяю попытку, меняя несколько цифр.
Нет.
Прижимаю ладонь к губам, корчась, и роняю слезы, немного опуская лицо. Девушка бросает на меня взгляд:
— Всё будет хорошо. Вам помогут, — уверяет.
Шмыгаю носом, вновь начиная набирать номер, но внезапно замираю, кое-что осознав. Хмурю брови, подняв глаза на дорогу, по обеим сторонам которой лес.
Я помню номер Дженни.
***
Ты остаешься один.
Никогда прежде ему не приходилось с такой скоростью нестись по дороге, никогда прежде он не мчался так быстро, перебегая на красный свет светофора. Никогда раньше Дилан не добирался до больницы, что находится в центре города. Он чуть не сбивает с ног старушек и женщин, которые толпятся у входа, мешая пройти. Вбегает в светлый зал, пропитанный запахом медикаментов, и кидается к столу с регистрацией, сбивчиво выговаривая:
— Где зал ожидания?! — выходит громко и грубо, но ему уже всё равно, да и женщина за столом явно привыкла к подобному, поэтому кивает в сторону больших дверей, что находятся в конце зала, откуда выходят медсестры и врачи, а так же пациенты. Дилан бежит туда, задыхаясь от волнения, и толкает одну из дверей, входя внутрь, ему не дают сделать шаг дальше. Женщина останавливает, спрашивая:
— Вы к кому?
О’Брайен моргает, осматривая длинное помещение с большим количеством коек, на которых лежат раненные или люди с повреждениями, которые либо кричат, либо пытаются терпеть боль, ожидая врачей, которые должны принять решение, как именно помочь больному.
— У вас здесь кто-то есть? — продолжает опрос женщина в белом халате, и Дилан вытирает рот рукой, кивая:
— Да, Эви, — мнется, внезапно понимая, что не знает. Он, черт, не знает, её настоящей фамилии. Или не помнит, но не оставляет попыток, продолжая:
— Здесь… Да, здесь, — запинается, а медсестра вздыхает:
— Ваш родственник? Кто она? — роется в бумагах, чтобы найти кого-нибудь с таким именем. О’Брайен прикусывает язык, но выдавливает, хоть и неуверенно:
— Моя девушка, — откашливается, пытаясь разглядеть где-нибудь знакомое бледное лицо.
— Но мы пропускаем только родных, — спешит отказать женщина, и Дилан срывается, повышая голос:
— Нет у неё «родных», — с отвращением произносит последнее слово.
— Тише, молодой человек, — хочет начать ругаться медсестра, но тут её перебивает стоящая рядом девушка, которая держала в руках поднос с препаратами:
— Кажется, я знаю, о ком он. Девушка поступила минут сорок назад.
— Где она? — Дилан обходит ворчливую медсестру, которая закатывает глаза, бубня:
— Действительно, давайте впускать, кого ни попадя.