Одиночество вдвоем
Шрифт:
— Зачем мы сюда приехали?
Дилан медленно поворачивает голову, мучительно долго смотрит на меня, прежде чем шепнуть:
— Я хочу, решить твою проблему, — хрипит, а внутри меня всё сжимается. Смотрю на него, краем глаза замечая движение. Силуэты. Поворачиваю голову, прищурившись, ведь вижу, как из той одиноко стоящей машины выходит женщина с мужчиной. Мои губы приоткрываются, а сердце ускорило ритм:
— Тётя Ролланд, — резко перевожу глаза на Дилана, который выглядит ещё хуже, чем секунду назад. — Откуда они…
—
В моих глазах застывают слезы. Смотрю на парня, который слабо улыбается, сжимая губы:
— Я всё им рассказал. Они были в ужасе и отказывались верить, но всё-таки приехали сюда из Бостона.
— Ди… — моё дыхание обрывается, но парень перебивает меня:
— Они живут недалеко от твоей бабушки, так что та ждёт тебя к себе. Не волнуйся. Они позаботятся о тебе, — Дилан облизывает губы, скрывая свои нервы, и опускает взгляд на наши руки. — Там ты сможешь начать новую жизнь.
— Дилан, — шмыгаю носом.
— Не волнуйся. Там ты будешь в порядке, — уверяет, но я хнычу, качая головой, и продолжаю смотреть ему в глаза:
— Я не переживаю за себя там, я боюсь за тебя здесь, — вижу, как Дилан ломается. Он трет свободной ладонью лицо, тяжело вздыхая, а внутри меня начинает расти паника:
— Я не оставлю тебя здесь, я, — запинаюсь. — Ты должен тогда поехать со мной, я…
— Эви, — О’Брайен переводит на меня глаза. Красные. Опухшие веки. Ему тяжело. Вот, что я понимаю.
— Я не могу поехать с тобой. Я должен остаться здесь, — твердит, сжимая зубы, с дрожью в коленях выдыхая, чтобы продолжить. — Ты поедешь в Бостон, Эви.
— Нет! — повышаю голос, уже не сдерживая скользящие по щекам слезы. — Нет, я…
— Эви, пожалуйста. Я не хочу напрягать твоих родных, не хочу, чтобы повешенный на меня ярлык перескочил и на тебя. Всё то дерьмо, в которое я влез, оно не пропадет, не исчезнет без следа, понимаешь? Я должен решить все дела здесь, — сглатывает. — Я должен без чужой помощи справиться со своими трудностями. Решить все проблемы, никем не рискуя, — второй рукой накрывает мою ладонь, умоляя. — Пожалуйста, Эви. Я хочу, чтобы ты была в порядке.
Мне тяжело дышать. Ищу в глазах парня сомнения, пытаюсь понять, как отговорить его, как заставить сменить решение, но, несмотря на всю свою опустошенность, он настаивает на своем, поэтому опускаю лицо, шмыгая носом, и вытирая мокрые щеки свободной ладонью.
— Хэй, — Дилан поддается вперед, прижимаясь своим лбом к моему. — По-моему, «девица с водицей» слишком много плачет в последнее время. Я не хочу, чтобы так продолжалось, хорошо? — носом давит мне на щеку, заставляя приподнять лицо, встретившись с ним взглядом. О’Брайен слабо улыбается, заставляет себя:
— Всё, что происходило здесь с тобой, забудь. Выбрось из головы. Отчима, мать. Не думай о тех, кто не думает о тебе,
Мое лицо морщится, но сильнее сжимаю губы, чтобы не мычать, и слабо киваю головой, шмыгая носом.
— Хорошо, — Дилан тяжело вздыхает, коснувшись губами моей щеки, после чего выпрямляется, отпуская мою ладонь, пальцы которых сжимаю в кулак, смотря куда-то вниз, пока парень обходит машину, чтобы открыть дверцу с моей стороны. Поворачиваю голову. Дилан протягивает ладонь, поэтому пожимаю её, выбираясь на улицу. Сразу же встаю ближе к О’Брайену, который обвивает рукой мою талию.
Вижу, как тётя взволнованно переглядывается со своим мужем, делая шаг в нашу сторону. Дилан двигается с места, ведя меня за собой, но мои ноги слабы. Уверенности никакой.
Желание отсутствует.
Мы приближаемся к моим родственникам. Тётя Ролланд прижимает ладони к груди. Её заплаканные глаза не могут скрыть того внутреннего волнения, что наверняка давно бушует в её сознании. Женщина осторожно делает шаг навстречу, вовсе срываясь на бег. Я делаю глубокий вздох, прежде чем она успевает крепко обнять меня, прижав мокрое от волнения лицо к моей шее. Чувствую, как тепло пропадает. Дилан делает шаг в сторону, сунув руки в карманы куртки.
И тогда я понимаю, что всё это взаправду.
Смотрю на парня, который сжимает губы, всё так же старательно растягивает их, якобы улыбаясь, но мне знакомо это выражение, поэтому не могу остановить поток слез, которые текут по щекам.
— Господи, милая, — Ролланд гладит меня по плечам, сутулясь. — Милая, поехали отсюда, — смотрит в сторону своего мужа, который нервно курит в стороне, бросая сигарету в урну, и садится в машину, заводя двигатель. Женщина поднимает глаза на О’Брайен, дрожащим голосом поблагодарив:
— Спасибо тебе, — гладит мои волосы, обняв за плечи. — Идем, дорогая. Мы все там, мы поддержим тебя.
Сколько бы людей меня не окружало, я всегда буду чувствовать себя одиноко.
Смотрю на Дилана, чувствуя, как горло сжимается, ведь Ролланд начинает вести меня за собой, к машине. Парень остается на месте, не сводит с меня глаз, опустив руки вдоль тела.
Мне так много надо тебе сказать.
Приоткрываю губы, пискнув, ведь эмоции мешают контролировать дыхание.
Я должна еще многое…
Многое сказать тебе.
Сжимаю зубы, когда тетя открывает передо мной дверцу заднего сидения, ожидая, что я залезу внутрь. Стою ровно, всё так же смотрю на Дилана, который остается здесь один.
Совсем один.
Будто я уезжаю в будущее, а он остается в прошлом.
— Эви, — тетя вытирает слезы, пытаясь одарить меня теплой улыбкой. Медленно забираюсь в салон автомобиля, трясущимися руками щупая мягкое сидение, и только сейчас понимаю, что на мне его кофта.
Поднимаю глаза, повернув голову в сторону окна, чтобы вновь встретиться взглядом с парнем, который оставил мне свой аромат на память.