Одиночный полёт

Туболев Владимир Борисович

Капитан видел эту машину во время последнего полета. Она стояла недалеко от какой-то деревушки посреди поля. Оба мотора были на месте.

Вернувшись с аэродрома, капитан сразу же направился к инженеру эскадрильи Лаптеву.

– Семен Константинович, дай мне человек трех-четырех механиков, - попросил он.

– Зачем они тебе?
– удивился тот.

– Хочу снять мотор с подбитой машины.

– С той, что возле Знаменки?

– Да.

– Зачем он тебе?

– У меня левый никуда не годится.

– А что?!
– воскликнул тот.
–

Это мысль! Чем добру пропадать... Но на кой черт этим заниматься тебе? Вот что мы сделаем. Сейчас я организую людей и съезжу сам. Он было поднялся, но Добруш остановил его.

– Да куда тебе, ты же на ногах не держишься. У тебя и в эскадрилье дел по горло. А мне все равно надо посмотреть, что это за мотор. Инженер смущенно потер слипающиеся веки.

– Замотался в последние дни... Ладно, действуй.

Машина выпрыгнула из леса п покатила по лугу. Сильно запахло недавно скошенной травой. Вдоль каж- дого прокоса тянулись по две протоптанные борозды. Добруш машинально отметил, что убирали луг вручную женщины и ребятишки: такой узенький след не мог оставить мужчина.

Они нырнули в низину, потом перевалили маленький взгорок и промчались по пустынной словно вымершей деревне. Только из-под колес выскочил ошалевший петух, перелетел через плетень и заорал так, что его еще долго было слышно сквозь рев мотора.

Прогрохотал под колесами мост, п они увидели самолет. Добруш развернул машину, затормозил и вышел из кабины.

Видимо, на самолете летал очень хороший летчик. Это был единственный пятачок, где можно было посадить такую машину. Часть хвостового оперения была срезана пулеметной очередью. Снаряд разорвался в правом моторе и заклинил створки шасси. Летчику пришлось садиться на одну ногу. Он долго удерживал машину на пробеге, потом правое крыло упало и самолет развернуло. Может, пилоту повезло. Но, возможно, он сумел рассчитать посадку. Машина замерла прямо над оврагом.

Теперь Добруш понял, почему механики не смогли снять мотор. Капитан закурил трубку.

Он не заметил, как сзади подошел шофер и остановился рядом.

– Поворачивать, товарищ капитан?

– Что?
– не понял Добруш.

– Обратно, говорю?
– повторил тот.

– Обратно?
– Он очнулся.
– Нет, надо снять мотор.

– Но вы же видите, что это невозможно.

С самого утра его, как наваждение, преследует это слово. "Невозможно, невозможно, невозможно..." Да что они, сговорились, что ли?

– Это возможно, - жестко сказал он.
– Невозможно не снять мотор. Понимаете?

– Понимаю...- Иван Иванович с растерянным видом огляделся и развел руками.
– Понимаю, товарищ капитан. Господи боже мой... Но - как? Ахиллесова пята...

Он всплеснул руками и забегал, с отчаянием глядя то па самолет, то на овраг.

Капитан перевел взгляд с Ивана Ивановича на стоявших рядом механиков.

– Начинайте снимать винт и капоты, - тихо сказал он.
– И, пожалуйста, поторопитесь. Солдаты бросились к самолету. Добруш подошел к краю оврага. Если бы не овраг, можно бы подогнать кузов

грузовика под мотор и опустить его вниз. Перетащить мотор через овраг? И думать нечего. Может, попробовать оттащить самолет?

Он поглядел на изуродованную машину и покачал головой.

Чтобы сдвинуть самолет с места, потребовался бы пяток тягачей. Капитан еще раз поглядел на овраг.

– Иван Иванович!
– окликнул он шофера. Тот замер.

– Вы говорили, что были на руководящей работе...

– Да, да!
– вскричал тот.
– Пятнадцать лет как один день...

– Смогли бы вы организовать колхозников вон того села, - капитан указал на деревню, которую они только что проехали, - и засыпать овраг?

– Я?!

– Да, вы.

– Вы доверяете мне это?

– Очень бы вас просил.

– Можете на меня положиться!
– Иван Иванович взглянул на овраг, потом на капитана.
– Гениально!
– вскричал он.
– Единственно правильное решение... Но оно невыполнимо. Чтобы засыпать эту пропасть, нужно дня два.

– Даю вам два часа.

– Что?! Да за такое время...

– Вьшолняйте приказание.

– Да ведь это немыслимо, товарищ капитан! Добруш пристально посмотрел ему в лицо.

– Мне крайне неприятно, - желчно сказал он, - мне крайне неприятно... но если через два часа овраг не будет засыпан, я вынужден буду вас расстрелять. Иван Иванович вытянулся.

– Я готов, товарищ капитан, - проговорил он с достоинством. Добруш прищурился.

– К чему вы готовы?

– Стреляйте, товарищ капитан.

– После того, как вы засыплете овраг. Если не уложитесь в срок хоть на секунду.

– Крайне неприятно, - сказал Иван Иванович, - но такой срок, к сожалению, ни в какие физические рамки не влезает.

– Постарайтесь, чтобы влез.

Добруш круто повернулся и направился к самолету. Иван Иванович проводил его окаменелым взглядом.

Несколько секунд он стоял неподвижно, потом всплеснул руками и бросился к машине. Взревел мотор, и грузовик рванулся по полю...

8

Когда мотор был снят, капитан сел в кабину и откинулся на спинку сиденья.

– Разбудите меня на аэродроме, Иван Иванович, - сказал он шоферу.
– Теперь можете ехать не слишком быстро.

Тело ломило от усталости, глаза слипались. Что-то кричали на прощанье женщины, но Добруш не смог даже поднять руку, чтобы помахать им в ответ. Он провалился в темноту.

Он не знал, долго ли спал. Но когда проснулся, машина все еще покачивалась на дороге. У капитана было такое ощущение, будто с ним только что случилось что-то хорошее. "Что же такое было?
– попытался он вспомнить. Нe открывая глаз.
– Ах, да. Девочка. Вера". Он улыбнулся.

Пока он разъединял соединения, вертел гайки, выбивал шпонки, рядом на крыле стояла пятилетняя девчушка, Верочка. Она была такая хорошенькая и такая серьезная.

– Дядя летчик, а мама мне велела стеречь самолет от безобразников мальчишек, - это было первое, что она сказала.
– Я уж стерегла-стерегла...