Одинокая звезда
Шрифт:
Так и остался с нами викинг Торосс Синеглазый, который северных медведей руками голыми ловил и на бегу оленю вскакивал на спину. Он нас с повадкой северного зверя ознакомил и добывать пушнину ценную для выгоды торговли научил.
Едва сошли снега и выглянула первая трава, мы, нагрузили припасы и маленькое наше сообщество на судно. Его подвергли мы крещенью и дали имя новое: "Звезда".
Наш путь на юг лежал, мимо датских берегов. Но за зиму корабль так проледенел, что тяжек был он в управленьи. И место потеплее Хосе искал, где б просушить и просмолить борта перед дорогою на Запад. И на одном из датских
На третий день к нам гости заглянули. На судне одномачтовом приплыли на веслах, с клочками парусов на рее, с пробоиной в борту, с рулем разбитым пятеро датчан — все братья.
При виде их Торосс возликовал, считая, что судьба удачу посылает, тем что пригнала к нашему костру таких отчаянных парней. Датчане вздумали разбоем поживиться в английских водах, поскольку рыбы недостаток у них случился с утерей сети. Но там попались и были биты нещадно, и в шторм ещё попали небольшой. И вот с таким большим уловом и добычею прекрасной прибились к островку, не зная, чем ещё латать дырявый парус и разбитый в щепы борт.
Хосе Перейра, видя столь отважных мореходов, немедля им награду предложил с тем, чтобы в путь опасный к далеким берегам чрез океан к богатству им приплыть.
Датчане, нимало не колеблясь, согласились все пятеро, поскольку надежда призрачная им была милее унылой жизни возле датских берегов.
Команда собралась на палубе и предводитель, Хосе Перейра, план свой изложил: обратный путь пройдя, вернуться к теплым водам Гибралтара и отобрать в боях испанские суда, и лишь тогда отправиться в поход на запад.
Есть удивительное нечто в отчаянно безумных планах: там где ничто удачу не должно сулить, она сама, как пьяная вакханка, бросается в объятия авантюристов, какими были мы и судьбы наши, связанные неразрывно!
Сами изумляясь и смеясь, мы стали обладателями двух огромных каравелл испанских. И лишь Перейра не был удивлен, он принял приношение судьбы, как властелин от подданных своих, дары с поклоном приносящих.
И вот мечте заветной в глаза мы заглянуть желая, отправились с надеждой и отвагой чрез бездны и опасности пути к неведомым краям, к легенде и сиянью Эльдорадо!
Народу с нами было сотни две, поскольку удачливым считаться начал наш Перейра, которого все почитали мёртвым. А он вернулся, с кораблем, с людьми, с богатством, со славой. Он был спокоен и уверен и лишь глаза его мерцали тёмным блеском. И недуг тайный, неведомый для всех, его точил, как точит ветер камень.
Полгода были мы в пути, и всё к удаче нашей складывалось так чудесно, что все уверовали мы в звезду Хосе Перейры. Он добр был к нам, и нас, как братьев своих любил. И все ему платили преданностью и никогда в нём не видали мы отчаянья, сомнения иль страха.
В пути встречались нам испанские суда, которые спешили, как и мы, на запад, и припасли широкие карманы и сундуки поглубже. Чтобы набивать их золотом блестящим, о коем с упоением в Испании вещали нищие певцы и о котором мечтали толстые вельможи.
Настал тот день, блистающий надеждой, когда с качающихся палуб кораблей на землю солнечную мы ступили и падали со смехом на песок. И изумлялись, завидев чудные плоды земли обетованной.
И думалось нам, что немного мы сейчас пройдем и встретим горы золота, нас ждущих и жаждущих в карманы к нам набиться, и в трюмы корабля
Но встретили нас пушки, арбалеты и копья испанцев алчных, которые весь мир мечтают в погреба свои упрятать и Новый Свет своею вотчиной считали. И наши судна три, что нас полгода несли на парусах своих чрез бездны, у берегов мечты сгорели, словно три костра. И гнев и ужас обуял всех.
— Кого я вижу здесь?! — вскричал Перейра на упрёки. — Младенцев хилых, которые от мамкиной от юбки боятся отойти и на полшага?! Что думали вы тут увидеть?! Столы накрытые и врагов любезных, которые с поклоном вам дары на блюдах принесут?! Здесь золото! А там, где золото, там смерть, там порох! Там брата брат убьет и ликовать на трупе будет! Зачем вам корабли? Чтобы от них не отлучаясь, их сторожить и днём и ночью? Испанцы добрую услугу нам оказали тем, что сделали за нас такое дело — сожгли мосты назад. У нас оружие и порох есть и главное — мы сами! Не все дойдут, от вас не скрою. Полягут многие в земле чужой, и над могилами не будет ни надгробий, ни простых крестов! И обитатели сих дебрей не станут вас встречать как братьев. И вы, я знаю, не захотите брататься с ними задушевно!
Всё, что нам нужно, в пути мы будем брать: еду, оружие, одежду, кров, повозки, лошадей! Когда решим вернуться в Старый Свет, добудем корабли, как делал я доныне.
Я ухожу немедля и со мною двадцать тех друзей моих, которых храбрость не вызывает у меня сомненья. А остальные к испанцам пусть идут и с плачем жалобным им руки в оковы тянут. И руками этими пусть землю здешнюю копают с тем, чтоб полечь в нее костями и упокоиться смиренно.
Перейра поправил перевязь с мечом и взял он на плечо мушкет, и пороха мешочек привязал к ремню. И мы все рядом встали, кто прошел с ним путь от Скандинавии до западного края. Мы много видели, и гибель кораблей не стала нам большой утратой. Датчане засмеялись, и под этот смех мы двинулись в густые дебри леса. Мы не смотрели, кто за нами шёл. А шло их где-то с сотню, и не на каждого из них рассчитывать я стал бы, как на друга.
Прошло так много дней, и с каждым утром вставало солнце за плечами нашими с тем, чтобы тень указывала нам дорогу. А к вечеру мы шли, и диск багровый впереди стремился к синим чащам непролазным, чтоб в них упасть и тьмой накрыться. Вокруг усталых, воспаленных лиц с надрывным звоном непрерывно кружился гнус. Лихорадка валила с ног не самых слабых. В болотах топли, в песках зыбучих пропадали и от укусов змей в жестоких корчах умирали. За нами шла охота, как за зверем, добычей стали многие жестоких каннибалов племенам. И от зверей лесных пришлось нам отбиваться. Не проходило ночи, чтоб кто-нибудь не сгинул во тьме кромешной. О погибших мы не вспоминали и могил не насыпали за собой.
И снова вспыхнул бунт. Всего нас семьдесят осталось человек и пятьдесят из них всегда бывали недовольны. Средь них был один эльзасец, крупный малый, он подбивал народ на возмущенье и сам желал быть вожаком у нашей стаи. Вот собрались они и, зубы скаля, все с ненавистью смотрят на Перейру. Разорвать мечтают, но не смеют. Все ждут, чтоб кто-то вышел и перед нами от имени их говорил.
Эльзасец, подбодряем своею свитой, перед Перейрой начал речь держать: куда ведешь ты-де народ несчастный, в какую муку ты нас всех обрек. Не будь тебя, сидели бы мы дома, да пиво б пили, да заедали б ветчиной…