Одинокие души
Шрифт:
тема. – Он подскользнулся, грохнулся прямо на свое плечо.
– Иу, - тянет Трубецкая.
– Ага, - довольно хихикает Симонов.
– Вывих. Один знакомый сказал сходить ему в
больницу, но он отказался. Решил, что сам справится. Да, нет. Сегодня проснулся, а плечо
разбухло, как китайская лапша.
Класс почему-то начинает усмехаться, учительница то и дело, пытается всех успокоить, а
у меня сжимаются, скручиваются внутренности.
Я резко сажусь прямо, хватаюсь
Главное дышать, дышать, дышать…
« - Хочешь сказать, что ты учишься в институте?
– А почему бы и нет? – парень аккуратно протягивает ко мне руки, и я, нервно прикусив
губу, подвигаюсь им на встречу. – Лечебный факультет. Уже третий курс.
– Ничего себе. И кем же ты планируешь стать?
– Хирургом.
– Не повезло, - заключаю я. – Мои родители доктора, и поверь, ничего хорошего в этой
профессии нет.
– Разве? – Макс аккуратно ощупывает мой локоть, ключицу, лопатку на спине, и тяжело
выдыхает. – Если бы всё было так плохо, я бы не смог сказать, что с тобой.
– А ты можешь?
– Да. Ты вывихнула плечо, чужачка. Нужно поехать в больницу, иначе не сможешь скоро
пошевелить рукой».
Я резко открываю глаза и поднимаю руку вверх.
– Можно выйти?
Учительница кивает, я срываюсь с места.
Несусь вон из кабинета, буквально бегу, лечу вперед. Затем сворачиваю в один из
коридоров, нахожу наощупь дверь женского туалета и врываюсь внутрь.
Тут же грудную клетку сдавливают невидимые силы.
Слезы подкатывают к глазам, руки наливаются свинцов. Сердце ноет, неприлично громко
ноет, и я обессиленно наваливаюсь спиной на ледяной кафель
– Черт, - сжимаю ладони в кулаки, откидываю назад голову и пытаюсь взять себя в руки.
Но это сложно, слишком сложно сделать!
Одно воспоминание о нем, и все: тело пронзает электрический ток, боль возобновляется, пустота с новой силой охватывает сердце.
Что же это такое?
Мне не устоять на ногах. Я начинаю раскачиваться из стороны в сторону, прикусываю губу
сильно, до крови. Зажмуриваюсь, и вдруг вижу перед собой его лицо. Его красивое, аккуратное, мужественное лицо. Его черные волосы, темно-синие глубокие глаза. Его
слегка колючий подбородок, морщинки около соблазнительных губ, едва уловимые
веснушки на носу, родинку возле левой брови…
Тут же открываю глаза.
Сердце разрывается на части, боль берет под контроль разум, и, испустив громкий выдох, я разворачиваюсь и со всей силы ударяю кулаком по двери одной из кабинок. Дерево цело, я не смогла причинить ему и толики вреда. Однако на моих костяшках выступают капли
крови. Ноющая пульсация охватывает руку. Мне
подставить рану под холодную воду.
Выдыхаю.
С болью выдыхаю вновь.
Хочу разжать пальцы.
– Ауч, - судорога схватывает ладонь, и я замираю. Закатываю глаза и устало поникаю.
Как же мне теперь жить? Как жить без Максима? Как не воспользоваться такой
соблазнительной идеей: последовать за ним?
Неожиданно в туалет кто-то входит.
Я резко разворачиваюсь, хочу прогнать посетителя к чертовой матери, но вдруг замечаю
Карину.
Сестра недоуменно встречается со мной взглядом, затем опускает его ниже, к руке. Потом
вновь поднимает глаза вверх и уже смотрит на меня не настороженно, а шокировано.
– Ты что сделала? – вскрикивает она. – С дуба рухнула? О боже, - она вновь громко
выдыхает. – Что с волосами? Ты покрасилась? Опять? Зачем?!
– Не лезь, - грубо отрезаю я, и поворачиваюсь к ней спиной. – Не твоё дело.
– Понятно, что не мое. Просто, может не стоит калечить себя? Я понимаю, тебе плохо, но
это уже перебор.
Ошеломленно смотрю на сестру и громко выдыхаю.
– Перебор?!
– Да. Не надо наносить себе увечья. Это не вернет Максима к жизни, ты же знаешь.
– Как ты можешь такое говорить? – меня буквально проедает внутри ядовитая боль. Я
чувствую, как глаза становятся мокрыми, мутными, и небрежно протираю их. – Как
смеешь так безалаберно упоминать о его смерти?
– Лия, пожалуйста, не нужно страдать, - виновато тянет сестра и выдыхает. – Ты не
правильно меня поняла, а точней я не правильно выразилась. Безусловно, гибель Максима
– это трагедия. Но я не хочу, чтобы ты причиняла себе вред.
– Поздно. – Я выключаю кран с водой. – Я уже причинила.
– Лия, - вновь повторяет Карина и аккуратно останавливает меня, когда я подхожу к
выходу. – Прости. Я ляпнула лишнее.
– Ничего страшного.
– Нет, правда. Не подумала. Извини.
Я тяжело выдыхаю. Сглатываю накопившуюся во рту слюну и протягиваю:
– Ты не виновата. Его смерть не должна отразиться и на твоей жизни.
Сестра облизывает губы, тихо спрашивает:
– И что теперь? Тебе не кажется, что пора покончить со стаей? С семьей? Стас и Максим
погибли. Это красный свет, Лия. Нужно остановиться.
Я усмехаюсь.
– Чего ты? – удивляется Карина. – Тебе смешно?
– Да.
– Да?!
– Да, - я вновь как-то истерично смеюсь, а затем холодным, четким голосом отрезаю. – Я
не успокоюсь, пока предводитель семьи не поплатиться за то, что он сделал. Я отомщу за