Одинокие женщины
Шрифт:
На следующее утро внутренние часы разбудили его по привычке в шесть двадцать, словно по тревоге, чтобы мчаться на поезд семь сорок до города. И Алекс не сразу с облегчением вспомнил, что он и так в городе, а вспомнив, перевернулся на другой бок и снова заснул.
Проснулся теперь уже в восемь пятнадцать, побрился и отправился в офис на такси, не забыв отметить время. Путь от койки до рабочего стола занял сорок пять минут.
Алекс потянулся за карманным калькулятором.
Включая путь от дома до станции и обратно, у него уходило каждый день на дорогу три часа десять минут. Умножить на пять, и за
Затем умножаем на пятьдесят (Алекс честно не учел две недели отпуска, которым почти никогда не пользовался), и за год выходит восемьсот часов. Делим на двадцать четыре часа в сутки…
Алекс поперхнулся от неожиданности.
Невероятно! Каждый год он проводит тридцать три с лишним дня, только добираясь до работы и обратно! Целый месяц жизни, один из двенадцати, которых и так вечно не хватает! Часы и дни томительной скуки, разглядывания давно надоевших пейзажей за окном — вместо того чтобы работать с новыми клиентами, или отдыхать, или кувыркаться в объятиях Флер, или играть в карты, или просто валять дурака! Сколько упущенных возможностей!
Одну двенадцатую часть сознательной жизни он тратит на поезда. Одну пятую его рабочего времени. И ради чего? Ради привилегии раз в год устроить у себя пикник. Ради необходимости следить за домом, вставлять и вынимать двойные рамы и прочей подобной суеты. Потрясающе.
Допустим, он прожил бы так же безмятежно еще тридцать лет. Выходит, к тому времени он потерял бы еще 3,65 года собственной жизни.
Алекс, внезапно ощутив себя ужасно старым, отпихнул калькулятор подальше и решил радоваться тому, что вовремя одумался. Перед ним словно во второй раз открылась молодость.
Как и многие из коренных горожан, Алекс знал лишь малую часть Нью-Йорка. Знакомая зона ограничивалась Центром международной торговли на юге, отелем «Плаза» на севере и теми немногими точками в этой узкой полосе, которые он привык считать своими: несколько ресторанов, клуб «Дартмур» да «Брукс Бразерс». Алекс выбирался за эти границы только в тех редких случаях, когда посещал футбольные матчи или отправлялся на свидание с Флер.
Зато остальную часть Нью-Йорка — «Большое Яблоко» [14] , завораживающий водоворот неожиданностей и приключений, где сбываются фантазии и разбиваются мечты, — эту часть Алекс вряд ли знал лучше, чем, например, Чикаго или любой другой город, куда приходилось ездить в командировки.
14
Так иногда американцы зовут Нью-Йорк.
И надо же — не кто иной, как сама Розмари преподнесла ему на блюдечке этот драгоценный месяц! Надо быть дураком, чтобы не воспользоваться. Дискотеки, театры, джазовые клубы, бары пианистов, бродвейские шоу, спортивные состязания — все отныне к его услугам, протяни только руку! А из Флер получится классный гид. Она ведь специалист подавать товар лицом!
Он снял на три месяца меблированную квартиру в нескольких кварталах от Флер.
— Как тебе нравится? — спросил Алекс, проводя ее по необжитым комнатам.
— Очень мило, — пробормотала она, обидевшись,
— Я уже подписал договор, милая.
— Ну тогда, может, мне переехать сюда? Я бы хотела пожить вместе, как будто мы настоящая пара. А ты?
Алекс вежливо поблагодарил и отказался.
— Квартирка маленькая, будет слишком тесно, — промолвил он, добавив про себя, что это еще пуще разозлит Розмари.
— Ну, может быть, мы подыщем что-нибудь вместе…
— Там видно будет. — Он улыбнулся и поцеловал ее. Может, будет, может, нет. А пока ему милее всего свобода.
Флер витала в небесах от счастья — если не вспоминать о снятой Алексом квартире. Каждую ночь они проводили вместе — то у него, то у нее.
— Если Розмари надеется, что мы устанем друг от друга, — уверяла она по телефону Диану, — мне ее жаль. Напрасные мечтания.
Жизнь Флер превратилась в невообразимый вихрь развлечений: Алекс горел желанием посмотреть все лучшие шоу, побывать на всех дискотеках, пообедать во всех ресторанах и посетить самые шумные бары. Каждое утро он первым делом совал нос в свежий номер «Нью-Йорк мэгэзин» или «Вилледж войс», чтобы выяснить, куда лучше всего податься этим вечером.
— Я чувствую себя как та самая деревенщина, что является в город проматывать денежки, — заметил Алекс однажды, поднимаясь по широким ступеням Палладиума. — Куда мы отправимся потом?
— Как насчет домой в кроватку?
— Ночью молодежь веселится, — покровительственно похлопал он ее по плечу.
Однажды он отправился с ней по магазинам. Главной целью было возмещение убытков в гардеробе, обещанное Алексом после погрома, учиненного его супругой.
— Кто бы мог подумать, — заметил он, протягивая кредитную карточку продавцу в «Бонвит», — что вся эта дребедень столько стоит! — Но это была первая и единственная жалоба. Алекс был просто создан для того, чтобы осыпать милостями любимых женщин, тем более что ему импонировала броская внешность Флер.
Теперь, когда отпала необходимость скрываться, он упивался возможностью продемонстрировать ее всему свету и даже частенько брал с собой на деловые обеды, предупредив, что она должна «вышибить из них дух». В соответствии с его запросами Флер каждый вечер готова была «вышибать дух», хотя и находила это несколько обременительным. Однако она отлично справлялась со своей задачей: очаровывать, мило болтать и смеяться, чтобы Алекс Маршалл чувствовал себя самым счастливым человеком в мире.
— Флер — вице-президент в «Марсден-Бейкер», — однажды прихвастнул Алекс. Позже, оставшись вдвоем, Флер напустилась на него:
— Ты же знаешь, что это не так. По крайней мере сейчас. Да и вообще я последняя в нашем агентстве, кто может на это рассчитывать.
— Ничего страшного. Никто не собирается тебя проверять, и я уверен, что рано или поздно ты будешь вице-президентом.
И он представлял ее «мой добрый друг Флер Чемберлен», а потом наслаждался проступавшим на физиономии клиента выражением «ну-и-счастливчик-этот-сукин-сын», становившимся все забавнее по мере того, как становилось ясно, что Флер не просто классная самка для развлечений, а деловая леди.