Одинокие женщины
Шрифт:
Последовало краткое бессодержательное: «Как дела?» — «Хорошо, спасибо». Диана вежливо поинтересовалась его тезисами («Отлично, благодарю».), а он в ответ спросил ее про службу. Ах, как вежливо! С души воротит. Да что же это за чертовщина! Куда делась былая магия? Канула в прошлое, вместе с футболками и джинсами Аврама? Атмосфера становилась тяжелой, удушающей.
— Завтра утром мне надо лететь в Вашингтон. «Харриган» больше не дает нам отсрочки.
— Неужели?
— Если ничего не получится, состоится слушание дела.
— Умираю
— Если мы проиграем, то придется добиваться нового пересмотра дела.
— Понятно.
— Но все мы надеемся на решение в нашу пользу. — И они ненадолго умолкли, после чего Диана встрепенулась, вспомнив о хозяйских обязанностях: — Ох, я и забыла предложить тебе выпить. Что бы ты хотел?
— Кофе, если можно.
— Без молока, две ложки сахара, верно? — вспомнила Диана.
Он чопорно кивнул.
— Пойду варить. — И она, извинившись, вышла.
Аврам любил особенный сорт кофе, смешанный с цикорием. Где-то на верхних полках, где Диана прятала редко употреблявшиеся вещи, все еще стояла банка с таким кофе. «Припрятала на время, — мрачно подумала она, — как и человека». Пододвинув стул, Диана вскарабкалась на него и увидела, что кофе там нет.
Смешно. Вещи не исчезают никуда. Она начала нервничать. Он должен быть где-то здесь! Ведь невозможно выбросить банку и даже не заметить! Это было бы равносильно решению больше никогда не встречаться с Аврамом. Нет, она найдет проклятый кофе, чего бы это ни стоило!
Закусив губу, Диана стала выгребать содержимое шкафчика, сваливая его на узкую полку внизу. Господи! И как только в ее тесной кухне помещается такая прорва барахла! Банки консервированных томатов, суповые пакеты, какие-то специи, три сорта сахара, банки горошка, капусты, сосисок. Можно подумать, это кухня в нормальном доме, где семья ест нормальную еду! Издевательство! С того дня, как они расстались с Аврамом, Диана ни разу не утруждала себя готовкой. И все это барахло никому не нужно.
«Пусть в моей жизни пустота, — думала Диана, воюя с полкой, — зато полны мои шкафы!» Почему все идет наперекосяк?.. Она так ждала этой встречи, так надеялась на примирение. И вот проклятая скованность лишает их малейшей возможности столковаться!
Да, она ошиблась, пригласив его сюда. Ничего нет мертвее, чем умершая любовь. Мертвы, мертвы, мертвы. Остается только разыскать наконец проклятый кофе, напоить им Аврама и выпроводить подобру-поздорову. И чем скорее, тем лучше. Нервничая все больше, Диана продолжала опустошать полки. Банка консервированного тунца брякнулась ей на ногу и покатилась в угол.
— Черт! — От боли у нее выступили слезы. Аврам тут же оказался рядом.
— Что случилось? — И он недоуменным взглядом окинул кухню.
— Не могу его найти! — Диана чуть не плакала.
— Кого найти?
— Твой кофе. — И она замолотила кулаками по полке. — Я везде посмотрела — и не нашла!
— Это же безумие! — воскликнул он, перехватывая ее
— Я должна его разыскать! — разрыдалась она.
— Диана, милая. — Она вдруг оказалась у него в объятиях. — Да черт с ним, с кофе. Я не за тем сюда пришел. Я пришел, потому что люблю тебя, потому что скучаю по тебе…
— Я тоже. — Долго сдерживаемый наплыв чувств наконец-то прорвал плотину. — Я так ужасно по тебе тосковала!
— Чш-ш-ш. — Он тихонько баюкал ее, как ребенка, и от этого пали последние оковы с ее души.
— Чш-ш-ш… — Эти бессвязные звуки несли исцеление, они гнали прочь боль и обиды, они утешали Диану. В этот миг для нее не существовало ничего, кроме их близости. Она зарылась лицом в складки грубого поношенного пиджака, чувствуя затылком его горячее дыхание. В Диане бушевали десятки чувств: радость, смущение, любовь, облегчение, ностальгия, грусть. И над всем этим доминировал страх: ах, как близки они были к тому, чтобы навсегда утратить друг друга!
Трясущимися пальцами она воевала с пуговицами на его рубашке, желая ощутить живое тепло тела, надежную опору широкой груди. Если бы она могла, просто забралась бы сейчас внутрь Аврама.
Не говоря больше ни слова, они прошли в спальню и там медленно, осторожно, словно потерявшиеся и вновь нашедшиеся дети, раздели друг друга.
— Взгляни. — Он взял ее за руку и подвел к большому зеркалу на стене. Они стояли перед ним, обнаженные, бок о бок, в неярком свете лампы. — Как прекрасно!
И Диана действительно увидела, что она прекрасна, омытая его животворной любовью, его восхищением. Так же как был прекрасен он. Они казались превосходной парой. Она улыбнулась неотразимому мужчине, смотревшему на нее из зеркала. Он улыбнулся в ответ и повернулся в профиль. Она обратилась к нему лицом.
— Я люблю тебя, Аврам, — слова сами рвались наружу.
В ответ он привлек ее к себе, пока они не оказались губы к губам, грудь к груди, колени к коленям. Медленно, благоговейно он погладил ее по щекам, затем ладони его скользнули на плечи и дальше по всему телу: нежно, ласково. Они замерли, чувствуя, как сливается в одно их дыхание, как в унисон бьются сердца. Но вот он прижал ее к себе еще крепче, и она ощутила, как напряглось его тело, страдавшее от одиночества все эти долгие ночи. В ней тотчас же проснулось ответное желание.
— Наполни меня, наполни мою жизнь своей любовью!
Одним властным движением он раздвинул ей бедра и приподнял, словно она ничего не весила, словно она была неким восхитительным созданием, легким как воздух. Ее колени нашли опору у него на спине, а руки обвились вокруг его шеи. Зажмурившись, она раскрылась навстречу ему и почувствовала, как он входит в нее неудержимо, мощно, сливая воедино их тела одним сильным рывком. И в следующий миг не было ни Дианы, ни Аврама, ни богачки, ни бедняка, ни американки, ни чужеземца. Просто мужчина и женщина, соединенные силой любви.