Одинокий колдун
Шрифт:
— Какая разница... Пошли, мы из соседнего подъезда по стене в окно квартиры попадем. В то окно, что на Литейном, менты не заметят. А заметят, так не помешают...
По кустам, под окнами соседнего дома они пробрались ко второму подъезду, нырнули в него и забежали на площадку четвертого этажа. Егор с треском выдрал заклеенные бумагой много лет назад форточки, выглянул: дым валил еще гуще.
— Неужели они там сгорели... — шепнул испуганно.
— Нет, это не пожар, — покачала головой девушка. — Молчанка умеет такие фокусы выкидывать. Там ничего не горит, а дым для маскировки пустили...
По узкому, шириной в вытянутую ладонь, карнизу (да еще слегка покатому и с наклоном наружу) можно было добраться до окна гостиной в квартире, миновав предварительно два чужих окна. Егор, не раздумывая, вылез и встал на карниз первым. Малгожата менее уверенно
— К стене животом жмись! — рявкнул Егор. — Вниз не смотри, на меня только, и не отставай.
Она так и сделала, в два шага догнала его и протянула руку, чтобы уцепиться за Егора — ей казалось, что так будет безопасней. Но Егор молча стукнул ее по пальцам, сам же отвернулся и пошел вперед. Мельком заметил, что под ними, на тротуаре Литейного проспекта уже бегают двое или трое парней в голубой форме и круглых, как блины, фуражках. Надо было спешить. Окно в гостиной пока уцелело, и дым выбивался из приотворенной рамы, клочьями полз по стене, встречая новоявленных скалолазов, — от горького и вонючего запаха у обоих запершило в горле, они кашляли и отворачивались.
Добравшись до своего окна, Егор дождался девушку, запустил ее первой, затем, глянув вниз, и сам нырнул в клубящееся дымом пространство квартиры. А к дому уже пыталась приткнуться пожарная машина с торчащим костылем спасательной лестницы.
Малгожата первым делом отодрала от штор два длинных куска ткани, один намотала себе на лицо, другой протянула Егору, предлагая сделать то же самое.
— Я могу и так, — отмахнулся Егор. — Ты стой здесь, я по комнатам прошвырнусь...
— Нет! — возмущенно крикнула она.
— Тогда ищи тоже, брата моего или старика... и к черному ходу на кухне тащи их. Оттуда сваливать будем...
Он первый нырнул в дым, сразу же исчезнув, а Малгожата хоть и пыталась удержаться рядом с Егором, тут же потеряла и его, и всякое представление о местном пространстве: везде был только плотный сизый дым.
Как он ни изощрялся, никакое колдовское зрение не помогло ему преодолеть дымовую завесу; дышать колдун приспособился, а ориентироваться приходилось целиком по ощущениям. Ощущения подсказали, что в центре комнаты кто-то есть, он расставил руки, сделал два-три шага, споткнулся о какую-то мебель и наткнулся на отчима. Отчим не стоял, а мелко пританцовывал и Егор, пока не ощупал его лицо, думал, что тот в страхе отстраняется от его рук, — а по высунутому языку и закинутой на спину голове стало ясно, — тот мертв. Егор вынул из кармана прихваченный перочинный ножик, резанул шпагат, и тело шумно упало на невидимый паркет. Егор побрел дальше. Сзади раздался женский крик, видимо, Малгожата наткнулась на повешенного.
А трупов оказалось много, они вдруг возникали в просветах дыма на полу: лежал на пороге гостиной мертвый милиционер с азиатскими выпуклыми скулами и чуть раскосыми глазами. В коридоре, видимо, случилась слепая перестрелка: стены были мокрыми от кровавых брызг, и снова валялись тела, исковерканные и вспоротые пулями. Много, пять или больше человек.
И этот густой, плотный, как кисель, дым резко улучшал акустику. Егор будто бы прослушивал в наушниках фонограмму «крутого» военного фильма: стоны, ругательства, плач неслись со всех сторон. Кто-то блевал у входной двери, кто-то полз туда же, шепча фразы о помощи... Возня сбивала с толку, но и помогала избегать ненужных контактов. Егор наткнулся на дверь в ванную, подергал ручку — заперто, приник ухом к щели, ощущая, что внутри находятся люди и громко разговаривают между собой.
И тут же загрохотал на входе в квартиру автомат. Пули веером метались по коридору, хрустя штукатуркой и бетоном стен, звоном отдавались кромсаемые зеркала, люстры, лампочки. Какой-то мужик с пола заорал надрывно: Своих бьешь, падла!... Егор вовремя свалился на пол у двери в ванную, лицом в лужу крови и в мертвую волосатую руку, отмокающую в этой луже: все в этом дыму внезапно выныривало прямо перед глазами, пугая и превращаясь то ли в сновидение, то ли в наваждение... А в ванной комнате точно звучал женский голос, и Егор снова вскочил, лишь отгрохотал «калашников», и сперва подергал дверь за ручку на себя, затем стал выбивать ее телом, ударяясь с наскока.
Дверь, сляпанная из опилочных плит, не вылетела, а согнулась вдвое; Егор пинком умял ее в гармошку, заглянул внутрь. Там, в узком закутке между трубами и самой ванной,
— Отцепи ее, мужик, отцепи... — попросил кто-то Егора.
Воды тут было по щиколотку. Егор нагнулся над парочкой: рослая девка лежала на пожилом военном, сомкнув на его шее пальцы. Спина девки была в крови, лицо и волосы тоже. Егор понял, что перед ним старшая сестра, Ханна. Но она была еще жива. Едва колдун склонился над ними, пытаясь понять, что делать, как одна из ее рук молниеносно оторвалась от горла мужика и точно копье, с прямыми пальцами, метнулась к лицу Егора, целясь в глаза. Но то ли сноровки не хватило умирающей Ханне, то ли Егор был наготове, — он успел поставить собственную ладонь под удар, схватил и смял ее твердые пальцы с длинными острыми ногтями. И, испытывая глубокое наслаждение, вывернул ей пальцы на руке, ломая их суставы, злобно ощерясь от раздавшегося треска. Затем двумя руками ухватил ее мокрую голову и резко свернул, ломая ей шею. Тело ведьмы тут же вскинулось и обмякло. Она отвалилась от мужика, свалилась в лужу, лицом вверх. И на лице твердела злобная гримаса...
— Какая тварь, стерва, — бормотал сиплым хрипом мужик. — Я в нее обойму, семь пуль выпустил, а ей хоть бы что...
— Это ведьма, — заметил Егор, словно это все объясняло мужику.
— Точно, ведьма, — прохрипел тот. — Я, наверно, тебя собирался ловить. Ты Егор... А я следователь, Шацило фамилия... Тут еще вторая есть девка, надо и ее прикончить, иначе она нас.
— Мне нужно брата спасти, — сказал Егор.
Ванная уже заполнилась едким черным дымом, и лица спасенного им мужика он больше не видел.
— Сам выберешься? — спросил у того.
Мужик закашлялся, но пробурчал что-то в знак согласия.
Егор встал, прислушался и вновь отправился в путь сквозь дымный ад.
— Я его нашла! — вдруг разобрал он далекий вопль Малгожаты. — Уходи, слышишь! Я его вытащу!...
Значит, надо было топать к кухне, а там на черный ход.
Спустя час все было кончено.
Молчанка выбралась из квартиры первой. Когда вломились милиционеры и начали палить из огнестрельного оружия, она поняла, что засада провалилась, ползком пробралась на кухню и втиснулась в люк мусоропровода. Ловкостью ведьмочка превосходила любую кошку. Она упала в подвальный мусорный бак, через окно вылезла во двор. Когда из того же подвала появились Малгожата, а следом колдун с пацаном на руках, она прыгнула на колдуна, стараясь ослепить его, выколов ногтями глаза. И тогда произошло невероятное: сперва вовремя крикнула сестра, и колдун увернулся от ее рук. Но Молчанка успела вцепиться руками ему в горло и, наподобие пса-боксера, безучастная к любым ударам, приготовилась переломать ему шейные позвонки. (Ни о какой магии в такой внезапной ситуации мечтать ей не приходилось — магия требует подготовки; и она плохо представляла, с чем из ее арсенала знаком колдун, а с чем нет). Самое удивительное заключалось в том, что колдун оказался проворнее ее, могущественнее, если так можно выразиться... Егор второй раз в жизни (впервые он проделал это с Малгожатой) сумел разъяриться и выплеснуть из груди какой-то мощный сгусток энергии. Его сила ударила по ведьме, отбросив ее метров на десять. Еще в полете Молчанка обрела координацию, приземлилась на четыре конечности. Но она не могла дышать, скорчилась, хватая ртом воздух. У нее горело, как ошпаренное, лицо, жгло в груди, и возникло ощущение, что все тело измочалено крепкими палками... Взрывная волна разбросала милицию, перевернула две машины, припаркованные во дворе, подбросила мусорный бачок и выбила стекла в нижних этажах. А троица тем временем выбежала из двора, пробежала несколько кварталов, пока не добралась до набережной. Там они посидели на лавке и отдышались. Из одежды на Димке была лишь куртка Малгожаты (в плаще Егора он имел слишком курьезный вид). Димка был бос, измучен, дрожал и хныкал.
Неизвестно откуда вынырнул Петухов-Птица, боком подскакал к Егору и заклекотал: Что, получил? Да-да, я на тебя ментов натравил... Потому что нафиг птицей сделал, а летать не научил, сволочь?
— Хочешь, обратно человеком сделаю? — пытаясь отдышаться, с трудом произнес Егор. — Будешь снова спектакли ставить.
— Не хочу, — испугался Птица, — лучше уж я как страус бегать буду.
И, заподозрив, что колдун все равно захочет сделать по-своему, Птица опрометью побежал прочь по набережной.