Одинокий рейд
Шрифт:
Два бомбардировщики «Вулкан» были ещё на подлёте, производя очередную дозаправку в воздухе.
Теперь им предстояло преодолеть лишнюю тысячу километров, и почти впритык рассчитанного топлива могло не хватить на обратный путь. Однако британское командование не отменило операцию, рассматривая варианты посадить одну из машин либо в Чили, либо в Бразилии, с естественным интернированием экипажа.
Базировавшийся на чилийской базе в Сан-Феликс «Нимрод MR.1» сначала зафиксировал работу мощной радарной системы, затем обнаружил корабль, опознанный
Крейсер «Пётр Великий».
Мир таким не с'oздан,
Я в ладони звёзды,
Лёгкие, как воздух,
Я — соберу!
Трясли за плечо настойчиво, но аккуратно.
— Что? — Снилась обычная свойственная сновидениям перемешанная хрень, — что? Что-то случилось?
Скопин машинально взглянул на светящийся циферблат.
«Ох ты… «собака [54] », три часа спал»!
— Что случилось?
54
«Собачья вахта» — вахта на флоте, длящаяся с 00:00 до 04:00 часов.
— Товарищ капитан 2-го ранга! Командир на ГКП [55] требует, — лица вестового не было видно — лишь силуэт на фоне открытой двери каюты.
«О! Терентьев наконец оклемался».
Но тут в коридоре послышались неторопливые шаги, проём загородила массивная фигура, вообще перекрыв доступ свету.
— Сам пришёл, — голос Терентьева звучал глухо, и Скопину показалось — замогильно.
«Ща начнёт строить, — предвиделся тяжёлый разговор с командиром, — разнос неминуем».
55
ГКП — главный командный пункт.
Вестовой шмыгнул из каюты, мягко прикрыв за собой дверь.
Однако, устроившись у рундука, Терентьев начал совершенно о другом:
— Ты знаешь, а мы-то и как прогрессоры совсем несостоятельны.
— В смысле?
— Мобильники все эти, компьютеры, и даже твой ноутбук — всё это уже есть. Пусть не массово, но в опытных разработках. А наши пока изучат, пока освоят производство (ведь тут важна технология), на западе уже пойдёт массовый вал. Точнее в Китае.
Да, несомненно, где-то можно сэкономить и сократить время разработок. Не делать лишних движений. Но я представляю, какая это инертная машина — Советский Союз.
— Но в целом, аутсайдеровская информация…, горбачёвы-ельцины, маккейны, баракабамы, алькаиды? — Мозг медленно просыпался, но Скопин легко включился в разговор — сам об этом думал накануне.
— Вот это самое худшее, — вздохнул Тереньев, — ладно если бы узкий круг: я, ты, не смотря на твоё порой легкомыслие. Но нас на корабле более шести ста человек, и каждый знает.
При Сталине всех вообще бы распределили: толковых по
— Будут так же служить на «Петре»….
— Крейсер всё же напичкан «новым», его поставят у дальней стенки, обнесут забором и распотрошат, по крайней мере, по электронике точно!
Для главкома флота это ещё одна боевая единица, для страны ещё одна статья расходов, но несомненно — это подарок. А вот нам всем, что?
— Что?
— Мы-то расслаблены. В квартирах унитазы-ванны-комфорты, у большинства уже хорошие иномарки (были). Ты легко перескочишь на…, хорошо, тебе за заслуги перед родиной и партией — «Волга-двадцатьчетвёрка»!
— Мя-я-ягкая, — так же мягко стеля, причмокнул не без улыбки Скопин.
— Да, мягкая, но вечно воняющая бензином.
— Да ладно тебе, это всё быт, люди привыкают ко всему! — Скопин вдруг встрепенулся, вскочив, — а не думаешь ли ты, что кто-то уже из экипажа надумал к амерам податься, и за этот самый комфорт продать…, инфу какую…, эту самую аутсайдеровскую?
А пусть попробует! Мы ни в какой порт заходить не будем до самого Союза. Если какая падла найдётся — пусть вон в арктические воды ныряет. Ему ребята из «дэшэка» грузиков свинцовых подвесят.
Да и вообще, надо замполита подрядить, чтобы с экипажем работу провёл, морально-душевную. Да и сам ты…, утром конечно….
— Поговорил в общих чертах, даже прошёлся по БЧ — умы
в брожении, но не рефлексируют. Ни о будущем, ни о прошлом. Словно ни у кого не осталось там семей. Словно им тут не вливаться в новую жизнь.
Эта история с «Конкерор»…, все воинственны до невозможности. И ладно бы только молодые пацаны? Лишних тут у нас почти нету — офицеры и контрактники. Срочников раз, два — обчёлся! Но даже твой Забиркин — тощая грудь колесом, чуть ли не лично расправился с атомной ПЛ. Как дети право!
— Зато, сам же говоришь, без рефлексий и нервных срывов.
— Ну, хоть тут спасибо. Но вот скажи мне — за каким ты хреном в это полез?
«Ну, вот — командир плавно подошёл к выволочке», — Скопин на мгновенье выпал в думках, потом взъерошив волосы, возбуждённо выдохнул:
— А помнишь нашу игру, когда «все всё знают»? Опустим первую мировую. Но вот когда Гитлер знает, и Сталин знает, и миллионы, включая будущих погибших знают. И все зная, говорят: немцы — «не надо нам позора ещё хуже версальского!». Русские — ужас! Миллионы погибших! И все опускают руки и говорят «нахрен!».
А Гитлер в ответ: «мы пойдём другим путём», и давай перекраивать «Барбароссу». А и Сталин тоже не дурак, бесноватому верить. Кто тогда опять был в выигрыше? И так и эдак — при всех раскладах?
— Помню — англосаксы.
— Вот поэтому!
— Ее ори!
— Молчу! Знаешь, наверное, единственный раз почувствовал, что могу что-то, ну хоть не изменить, но коснуться, чтобы траектория пошла по-другому, с надеждой, что лучше.
Скопин глубоко вдохнул, шумно выпуская воздух и, успокоившись, возвратился к разговору: