Одинокий рейд
Шрифт:
«Ну, давай, давай, тёзка, — мысленно взывал Харебов, почти моля, — я бы её сейчас на раз, но не могу я без приказа»!
— На винты, — прохрипело в эфире.
— Конечно, — просиял майор. Старушка АТ-1М и без того была настроена на акустический поиск.
— Давай, — решился Скопин.
— Всего шесть человек! — Офицер медленно опускал трубку. Его бледное лицо наливалось краской, — выживших, всего шесть человек!
Капитану Бонсо показалось, что произнося последние слова, его старший помощник не разжимал зубов.
Сам
Над ним висели ещё дальнейшие отчёты и спрос командования за потерянный эсминец и, несмотря на самоуверенность, сомнение — стоило ли бросать «Пьедро» на поиск подлодки, жертвуя спасением экипажа торпедированного «Хиполито Боучар». И ещё он вдруг осознал, что если бы не предупреждение русских и его приказ на резкий манёвр, торпеда или торпеды (акустики заявляли как минимум о двух) поразили бы «Бельграно», и неизвестно — удержался бы тот наплаву.
— Вот он! — Голос вахтенного вырвал его из тяжёлых раздумий, — русский вертолёт!
Ст'oило бы подняться на мостик, чтобы в мощный визир получше рассмотреть чужую машину, но и цейсовский бинокль давал хорошее увеличение.
«Точно русский! Соосный коротыш, — согласился Эктор Бонсо, — таких кроме русских, по-моему, никто не делает».
Геликоптер, как влитой висел над колышущейся серой массой океана, несмотря на порывы ветра, и норовящие слизнуть его вниз особо вздымаемые девятые валы.
«Они продолжают вести гидроакустическую разведку»! — Констатировал Бонсо, естественно не разглядев с такого расстояния спущенную вниз кабель-антенну.
Вдруг он увидел, как от вертолёта отделился продолговатый предмет, нырнув воду.
Капитан, аж подался вперёд — увеличения сразу стало не хватать, захотелось перемотать видимое обратно, что понять, что же там произошло!
И с паузой в три-четыре минуты, он уже наблюдал вспухающий бугор подводного взрыва, казалось, буквально в трёх сотнях метров от вертолёта.
Машина русских дёрнулась, сместившись, блеснула остеклением, а потом скоро стала удаляться, превращаясь в темнеющую точку, пока и вовсе не скрылась.
Сконцентрировавшись на глазах, капитан Эктор Бонсо, тем не менее, не пропускал мимо ушей доклады с акустического поста, поэтому не удивился, когда на месте подводного взрыва появилась горбатая чёрная тень подводной лодки. Британец!
— Главным калибром! Огонь!
Два выстрела легли разбросанным недолётом. Следующий залп дал кучное накрытие, скрыв пенным частоколом торчащую рубку, когда на ПЛ неожиданно произошла детонация в районе кормы, ударив вспышкой, и как водится при подводном взрыве выбросом воды. Едва пена опала, наблюдатели успели рассмотреть лишь живо погружающийся задранный вверх нос субмарины.
Всё произошло так быстро, что в рубке даже не успели выразить восторга по поводу уничтоженного противника. Лишь умудрившийся сохранить невозмутимость, вахтенный деревянным голосом зачитал новую радиограмму:
— Русские поздравили с победой.
— Запишите в вахтенный
— Русские называли её «Конкерор», — позволил себе вставку вахтенный.
— Исключительная осведомлённость! — В голосе капитана Бонсо скользнула издевка, — добавьте в журнал: во время боестолкновения установлен контакт с неизвестным советским военным кораблём. Отправьте аналогичную шифрограмму в штаб.
«Ведь то, что уронил тот вертолёт, не иначе торпеда, — здраво рассудил Эктор Бонсо, — а стало быть, машина с военного корабля. Хотелось бы мне взглянуть на этот русский корабль. И уж как минимум поблагодарить его капитана».
— И ещё! — Командир, оглядел офицеров, — я бы хотел, чтобы экипаж меньше трепался о нашем контакте с русскими.
«Бельграно» не торопясь подошёл к месту гибели субмарины.
Командир крейсера капитан 1ранга Эктор Бонсо почти равнодушно взирал с крыла мостика, как матросы баграми пытались что-либо выудить из плавучих останков британской подлодки. На борт подняли десяток трупов и лишь троих выживших.
«Могли ли мы захватить английскую подлодку, а экипаж пленить? Вряд ли — англичане упрямы. Как минимум пришлось бы отбиваться от наседающих самолётов противника, а, в конце концов, наглые британцы подняли бы вой, что мы непозволительно действуем за пределами 200-мильной зоны. Тем более на субмарине явно что-то с запозданием детонировало после попадания русской торпеды».
Командующий морскими операциями вице-адмирал Ломбардо получил шифровку от командира «Бельгано», только телеграмма имела некоторое дополнение к тексту, предложенному капитаном Бонсо.
Ничего не было странного в том, что аргентинское командование, а тем более политическая хунта, имели на флоте и в армии своих агентов военной полиции и осведомителей. Унтер-офицер, который внёс в шифрограмму своё донесение, не прослушивал радиообмен с русскими, не находился на мостике с биноклем, чтобы увидеть торпедную атаку вертолёта. Однако, не смотря на попытки офицеров пресечь лишние разговоры, замечания вахты наблюдателей на мостике, комментарии акустиков говорили о более чем непрямом отношении русских к потоплению британской ПЛ.
Вице-адмирал Ломбардо отправил победную реляцию в Буэнос-Айрес — размен 3000-тонного эсминца на атомную многоцелевую подлодку пошло в положительный зачёт.
Участие третьей стороны принижало вклад его подчинённых в одержанную победу, да и не особо он поверил в активное вмешательство русских. Поэтому донесение агента полетело в корзину.
Однако этим дело не ограничилось. Аргентинская разведка перехватила радио с чилийского арктического транспорта «Пилото Пардо» — тот сообщал о наблюдении в точке координат 57°15' ю.ш. и 64°15' з.д. крупного военного корабля.