Одинокий тролль. Дорога ярости. Путь Эскалибура
Шрифт:
Вытянувшись по стойке «смирно» – она стала делать это рефлекторно, надев форму младшего офицера, – Людмила заметила удивление в глазах майора. Эти люди ничего не слышали о «фусаилах» и относились к ней без малейшего предубеждения, хотя все как один полагали, что ее внешность не соответствует званию. Слава богу, президент Армбрастер учел их реакцию и не вернул ей ее прежнего звания!
– Друзья, – сказал Эстон, жестом приглашая всех сесть, – позвольте представить вам новых членов нашей группы. Майор Дэниэл Абернати и старший сержант Элвин Хортон. А это коммандер Мордехай Моррис, лейтенант-коммандер
Людмила с трудом сдержала улыбку, услышав, как Эстон называет ее новым именем.
– Рассаживайтесь, и мы введем вас в курс дела, господа. И позвольте вас предупредить: что бы вы сейчас ни думали, на самом деле все обстоит еще менее правдоподобно. – Он улыбнулся. – Можете поверить.
Посол Некрасов не понимал, что происходит. Внешне президент Армбрастер казался совершенно беззаботным, но Некрасов знал, что это не так. Он не смог бы объяснить, на чем базируется эта уверенность, но давно привык полагаться на свою изощренную интуицию. Хмурясь, он сделал маленький глоток отменного кофе и произнес:
– Господин президент, руководство моей страны не понимает, почему вы решили сделать столь категорическое заявление. Без предупреждения, без предварительных дипломатических шагов, без переговоров, вы внезапно требуете от двух стран прекращения военных действий. Которые происходят довольно далеко от границы Соединенных Штатов.
– Позвольте вам напомнить о доктрине Монро, господин посол, – ответил Армбрастер.
Некрасов покачал головой:
– В данном случае она неприменима, сэр. Военные действия начались по инициативе Аргентины, а Великобритания является вашим сторонником. Союзником, которому вы мешаете продолжать успешно начатые военные действия. – Он сухо улыбнулся. – Российская Федерация всегда ратовала за мирное разрешение конфликтов. Мы готовы поддержать ваше заявление, но хотели бы знать, почему вы заняли столь странную и жесткую позицию.
– В таком случае, – внезапно сказал Армбрастер со странной, недоброй улыбкой, – я попросту скажу, что разозлился.
Некрасов едва не захлебнулся кофе. Голова у него слегка закружилась, он осторожно поставил чашку на стол и вытер губы салфеткой. Ослышался он что ли? Немыслимо, чтобы глава иностранного государства сказал такое послу!
– Господин президент, – осторожно произнес Некрасов, – я…
Он на мгновение запнулся. Странно… Неужели оговорка президента или неправильно понятое слово так подействовали на его мозг? Он с трудом подбирал слова!
– Я понимаю, сэр, – наконец сказал он, – что вы опасаетесь, как бы этот конфликт не перерос в полномасштабную войну. Но ваше заявление уже вызвало негативную реакцию аргентинского правительства. Да и в Великобритании…
– Насрать, – ответил Армбрастер, внимательно наблюдая за Некрасовым. – Мне надоело, что люди гибнут из-за дурости своих траханых правительств.
Президент ухмыльнулся, заметив, какое ошеломляющее действие эти слова произвели на его собеседника.
– Господин… господин президент… – Некрасов снова запнулся и протер глаза, затем часто заморгал. – Боюсь, что я… То есть… – Он
Некрасов попытался встать, но тут глаза у него закатились, он обмяк и повалился обратно в кресло.
Армбрастер вскочил на ноги и вцепился в посла, не позволив ему сползти с кресла на пол. Пожалуй, он зашел чуть дальше, чем следовало. Президент взглянул на входящего в кабинет директора ЦРУ и мрачно проворчал:
– Эти чертовы русские… Он здоров, как бык!
Президент Петр Яколев заставил себя проснуться: звонил телефон. Он застонал и нащупал трубку, Надеясь, что это не сообщение об очередном кризисе.
– Да? – прорычал он. Послушал, что говорит голос в трубке, и рывком сел на кровати: – Что?
– Извините, господин президент, подробностей мы пока не знаем, – осторожно произнес голос в трубке. Голос принадлежал Александру Турчину, который считал Николая Некрасова одним из проклятий своей жизни. К несчастью, Некрасов и Яколев были старыми знакомцами, и министру иностранных дел приходилось соблюдать осторожность. – Я только что получил сообщение об этом. По-видимому, у Николая Степановича случился сердечный приступ прямо в кабинете президента.
– Боже мой, – пробормотал Яколев. – Как он себя чувствует?
– Не знаю, господин президент. Они отправили его в госпиталь военно-морского флота «Бетесда», где лечится их президент…
– Да-да, это я знаю. Когда мы сможем узнать подробности, Александр Иванович?
– Не могу сказать, господин президент. Надеюсь, что скоро.
– Я тоже на это надеюсь.
У Яколева было немного близких друзей, и Николай был одним из них. Ему не хотелось его потерять.
– Жена с ним? – спросил он.
– Насколько мне известно, с ним, – ответил Турчин.
– Передайте ей мое искреннее сочувствие, – приказал Яколев.
– Непременно, господин президент. Сожалею что нарушил ваш сон, но мне показалось, что вам надо об этом сообщить.
– Вы правильно сделали, Александр Иванович. Спасибо. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, господин президент.
Яколев положил трубку и снова лег. подумав, что в такие минуты ему особенно не хватает поддержки покойной Марины. Бедный Николай. Он слишком много работал. Но ведь он всегда отличался отменным здоровьем! Сердце у него железное – он сам так говорил. И вдруг – сердечный приступ… Да еще во время беседы в Белом доме?..
Дэниэл Абернати упрямо покачал головой и взглянул на Элвина Хортона. Спокойствие сержанта раздражало его, и майор чуть не вышел из себя, но вовремя заметил изумление, появившееся в глазах Хортона.
– Так в чем же наша задача, адмирал? – спросил Абернати.
– А вы как думаете? – вопросом на вопрос ответил Эстон, внимательно глядя на него.
– Похоже, сэр, вы нас взяли, чтобы мы организовали ударную группу, – медленно произнес Абернати.