Одиссея жупана Влада
Шрифт:
– Ну что за дурак!
– сплюнул Влад и, обернувшись назад, крикнул, - держаться вместе! Катапульты – к бою!
Похожий призыв, судя по всему, прозвучал и на остальных судах имперского флота – не менее сотни огненных снарядов, прочертив дымный след, обрушились на вражеский флот. С десяток арабских парусов занялись весело пляшущим пламенем, пошел черный дым, сквозь который виднелись бешено заметавшиеся фигурки, таскавшие туда-сюда ведра с морской водой. Но и ответный удар не заставил себя ждать – множество катапульт с арабских судов выплюнули снаряды, обрушившиеся на палубы ромейских кораблей. Пара огненных ядер угодила и в «Морского князя», стяги которого тут же охватил огонь.
–
– Смотри!- вдруг крикнул Левий, хватая Влада за плечо, - что это?!
Влад проследил за направлением куда указывал Левий и в сердцах выругался, увидев, как первый из ромейских дромонов, обогнав остальных, вломился в строй арабских кораблей. Более массивный, нежели арабские суда, он должен был оттеснить их в сторону, но вместо этого, нелепо дернувшись, завяз, так и не прорвав арабский строй. В тот же миг на палубу ромейского дромона со всех сторон посыпался град зажигательных снарядов.
– Что, пожри их Триглав, там такое? – пробормотал Влад.
– Цепи! – крикнул Левий, - они связали суда цепями!
Влад уже и сам заметил блеск металла между бортами арабских судов – длинные цепи, связавшие вражеский флот в огромный плавучий остров. Теперь весь ромейский флот не мог рассеять врага, объединенного в единое нерасторжимое целое.
Над головой Влада что-то хлопнуло и он, глянув наверх, увидел, как один из уцелевших парусов, только что надувавшийся попутным ветром, бессильно повис на мачте.
– Ветер сменился! – крикнул с соседнего дромона префект Геннадий.
– Вижу! – рявкнул в ответ Влад и, обернувшись к Левию, бросил, - оставляю корабль на тебя. Моли своего Яхве, чтобы он сохранил «Морского князя» – иначе и я со дна морского взыщу за его потерю.
Ответить Левий уже не успел – Влад, придерживая меч Форкия, перевалился через борт «Морского князя», спрыгивая в одну из проплывавших мимо лодей-однодеревок.
– Ходу! – крикнул он, наваливаясь на первое попавшееся весло, - ох и повеселим мы сегодня Богов! Ходу, забери вас Морской Царь!
В ответ ему бойники разразились многоголосым волчьим воем, особенно дико звучавшим здесь. Владу показалось, что в этот вой влился и иной звук – хриплый, жутко звучавший лай, то и дело прорывавшийся нелюдским хохотом. Влад быстро оглянулся – показалось ему или средь волн и впрямь мелькнула знакомая оскаленная морда? Однако вскоре ему уже было не до видений – нос лодьи с треском врезался в бок ближайшего арабского судна. Сверху полетели копья и стрелы, возле Влада рухнула огромная балка, пробившая голову сидевшему рядом с ним гребцу. Однако славян, забрасывавших на борт судна веревки с крюками и разлапистыми якорями, было уже не остановить. Сам Влад, проворно словно кошка, вскарабкавшись на борт дромона, сходу отбил выпад ближайшего араба, замахнувшегося на жупана кривым клинком. Ответный удар разрубил и белый бурнус и шлем под ним и голову араба. Стряхнув с меча ошметки мозга, Владислав вломился в наскакивающих на него арабов, словно медведь в стаю волков, отрубая головы, круша черепа и кости. Арабы, не выдержав столь свирепого натиска, отшатнулись и Влад, воспользовавшись передышкой, громко проревел:
– Перун с нами, братья! Стрибог с нами! Насытим их кровью сарацин!
Восторженный вопль тысяч глоток ответил на языческий призыв вроде бы крещеного вождя. Одна за другой лодьи причаливали к арабскому флоту, на борта которого карабкались жаждущие от крови язычники. Здесь были не только славяне – громко взывая к Аресу и Аполлону, на борт карабкались майниоты, словно одержимые духами своих спартанских предков. Рядом с ними ожесточенно рубились дикие сарды – эти горцы, все еще державшиеся своих старых богов, были набраны лично Владом, также
Все эти дикари, ослепленные жаждой крови, обрушились на арабов, словно жестокая буря, перед которой молодой арабский флот оказался бессильным. Арабы рассчитывали, что в рукопашном бою с ромеями, они смогут одержать победу – но никто из них не мог предвидеть дикой ярости варваров, разрушивших весь их план. То, что мусульмане рассчитывали обратить в свою победу, ловкая уловка, не позволившая разъединить их флот, обернулась против них же – и сейчас уже сами арабы, в суеверном ужасе перед кровожадными язычниками, рубили цепи, стремясь обрести свободу и уйти в открытое море. Однако не все успевали это сделать – приходилось все время отражать атаки язычников, со всех сторон лезших на суда. Меж тем уже и ромейские дромоны, один за другим врезались во вражеский флот и имперцы, воодушевленные тем как сражаются их союзники, с не меньшей яростью обрушивались на арабов. Все корабли, - и арабские и ромейские, - сбились в кучу, сблизившись так, что чуть ли не переплелись мачтами. Владу это было на руку: теперь он мог, перепрыгивая с одного корабля на другой, вносить хаос и панику на все новые суда, пока позади него подходили отстающие дромоны, выплескивавшие на скользкие от крови палубы отряды ромейской пехоты.
Сам же Влад, залитый кровью с ног до головы, собрав вокруг себя лучших бойцов, упорно прорывался к кораблю, осененным белым стягом с арабской вязью – знамя командующего флотом и всем сегодняшним походом – Абу аль-А'вара. Его корабль уже был взят на таран ромейским дромоном и теперь греки, громко призывая на помощь Христа, сцепились в ожесточенной схватке с арабами, вставшими насмерть за своего вождя. Влад уже видел его – высокий чернобородый воин, окруженный телохранителями в белых бурнусах, бился насмерть с таким же смуглым чернобородым ромеем в надраенном до блеска ламелярном панцире и высоком шлеме с красным плюмажем. Влад узнал его и мстительная улыбка искривила его губы: стремительно подхватив с палубы брошенный кем-то дротик, он что есть силы метнул его в сторону сражавшихся. В этот же момент морской магистр Мануил с такой яростью насел на аль-А'вара, что тот, отступая поскользнулся в луже крови и чуть не упал. Мануил, торжествуя, уже заносил над ним меч, когда брошенный Владом дротик вошел прямо в распахнутый в победном крике рот армянина. Абу аль-А'вар обернулся, чтобы увидеть своего спасителя – ив тот же миг, прорубившийся сквозь его телохранителей Влад, одним могучим ударом развалил тело арабского флотоводца от плеча до пояса. Ромеи, в пылу боя так и не заметившие, откуда прилетело копье, сразившее их командира, за неимением лучшего сплотились вокруг Владислава, свирепо мстя за военного магистра. Кровавый котел взбурлил от кормы до носа, а когда он утих, на всем судне не осталось ни одного живого араба.
Смерть командующего окончательно подкосила и без того павших духом арабов – те, кто сумели отцепиться от основного массива, на всех веслах и парусах, удирали обратно на восток. Остальные же бросались на колени, моля о пощаде, однако озверевшие, не хуже самых диких язычников, ромеи безжалостно вырезали их, не различая христиан и мусульман.Кроваво-красное солнце уже клонилось к закату, когда арабский флот перестал существовать.
Глава 15: Заговор
– Пап, смотри, что у меня!
С вершины холма, сбежал светловолосый мальчик лет десяти, одетый в черную рубаху, с золотой вышивкой и желтые шаровары, заправленные в кожаные сапожки. За плечом у него свисал небольшой лук, в правой руке он держал большую чайку, с торчащей из ее груди стрелой.
Стоявший у подножья холма Влад снисходительно хмыкнул, принимая добычу сына.
– Я ее сбил на лету, - гордо произнес мальчик, - даже солнце в глаза не помешало.