Одиссея жупана Влада
Шрифт:
Влад, стоявший на холме из черепов, вскинул руку, заставив умолкнуть барабаны.
– Здесь, - громко сказал он, - была разбита последняя надежда наших врагов одержать победу. Мы победили – но еще не отомстили. Месть ждет нас за стенами Карфагена.
Префект претория Геннадий в одиночестве сидел за столом в зале Совета Африки, зажав руками голову и вздрагивая всем телом, от грохота очередного снаряда обрушенного катапультой на городские стены. Карфаген был обречен – осажденный с суши и моря, оставленный всеми защитниками – даже Аксель Цецилий бежал
Очередной грохот и последовавшие за ним испуганныевопли, сменившиеся воинственными криками славян, напомнили Геннадию, что времени осталось мало. Трясущейся рукой он ухватил чашу, наполненную вином с ядом цикуты, и жадно выпил.
– Владислав, опомнись. Да я виноват перед тобой, но я ведь всегда желал тебе только добра! Я не хотел, чтобы убивали твоих жену и детей, я всегда говорил о том, что с тобой нужно договориться. Ты же христианин Влад! Я сам крестил тебя!
Стоявший на коленях перед Владом голый, трясущийся от страха старик, мало чем напоминал величавого епископа, проповедовавшего с амвона всему Карфагену. Сейчас он умоляюще смотрел на Владислава, но тот словно и не замечал Киприана, задумчиво глядя куда-то поверх его головы.
– Я и вправду многому научился от тебя, епископ Киприан, - наконец сказал Влад, - но самый лучший урок ты преподал мне совсем недавно. Что же, услуга за услугу – ты рассказывал мне о своем боге, а теперь узнаешь, как я славлю своего.
Он кивнул своим людям – и те, ухватив епископа под руки, подвели его к краю большого корабля, на котором и происходила казнь. Обвязав епископа толстой веревкой, мужчины сноровисто ухватили кричавшего, пытавшегося вырваться и даже укусить своих мучителей Киприана и, раскачав, швырнули его в воду. Постепенно вытравливая веревку, они вытащили почти захлебнувшегося епископа на поверхность – и бросили обратно. Так повторялось несколько раз, пока рядом с Киприаном вынырнуло несколько треугольных плавников и епископ дико закричал, когда акулы начали рвать его на части.
– Он всегда хотел удостоиться мученического венца. – пояснил Влад стоявшему рядом с ним Мечемору, - что же, сегодня я, наконец, исполнил его желание.
Так как Киприан умерли многие – несколько дней воды Тунисского залива были красны от крови, а акулы и прочие хищные рыбы разжирели словно свиньи. Однако казни творились не только на море – на площади перед императорским дворцом высился лес из кольев и на каждом торчала голова одного из изменников. Самое почетное место среди них занял префект претория.
Сейчас здесь находился и Влад: окруженный гвардией из славян и германцев, он стоял на ступенях дворца, обращаясь к согнанным на площадь испуганным горожанам.
– Я долго пытался жить по вашим законам, - громко говорил он, - и что я получил за свою доброту? Предательство, смерть моих родных, попытку убить меня самого? Отныне и впредь, Африка будет жить
Влад сорвал с шеи крест и швырнул под ноги, наступив на него сапогом. В тот же миг над дворцом взвилось черное знамя с синим раком, держащим в клешнях трезубец.
Глава 19: Колдунья и царь
– Говоришь, гонцы из Альтавы?
Царь Карфагена и всей Африки расположился в тех же покоях, что и прежний кесарь – небольшой комнате рядом с тронным залом.
– Их четверо, - уточнил стоявший перед ним Этельвульф, - трое мужчин и женщина.
– Женщина? – вскинул бровь Влад, - и как она тебе?
– Она замотана в свои берберские тряпки, - пожал плечами сакс, - и носит вуаль на лице, как и все они. Но по голосу можно понять, что она еще молода.
– Тогда, я наверное, встречусь с ней, - усмехнулся Влад, - казнить ведь я ее успею всегда. Проведи ее в тронный зал – только одну, без спутников.
– Как скажет мой царь, - склонил голову Этельвульф.
Уже позже Влад восседал в тронном зале, облаченный в императорский пурпур и египетскую диадему с головой кобры. Как и у древних императоров Рима, трон «царя Владислава» окружали германцы – помня, сколько у него завистников среди славянских вождей, новый владыка Карфагена предпочел набрать телохранителей из воинов конунга которого он увидел первым после возвращения из пещеры Скиллы. Сам Этельвульф, в посеребрённых доспехах, с выгравированной на них волчьей пастью и золотом шлеме с кабаном, стоял по правую руку от Владислава. Именованный на римский манер магистром оружия, Этельвульф являлся не просто командующим элитной гвардией Влада, но и одним из крупнейших землевладельцев Африки – с тех пор как Влад раздал земли казненных им магнатов вождям язычников. Слева же от Влада стоял Левий бен Якун, получивший должность префекта претория. Он же стал представлять при дворе интересы тех римлян, что оставались верны Владу, сохранив тем самым свои земли и даже получив некоторые приращения и должности при дворе.
Влад, подперев щеку кулаком, хмуро рассматривал стоявшую перед ним на коленях женщину в берберских одеяниях. Полтора года прошло с тех пор, как он разбил войско ромеев и устроил резню в Карфагене, однако до Альтавы, где укрылся его самый заклятый враг Аксель Цецилий, у него все не доходили руки. Слишком много времени уходило на усмирение остатков мятежа, на отражение набегов арабов из Киренаики, на обустройство новой жизни. Но при этом Влад всегда помнил, где обретается убийца его жен и детей.
– У нас тут не двор халифа, - мрачно произнес он, - и женщины Карфагена не скрывают лица. Покажись, если хочешь говорить со мной.
Женщина пожала плечами и откинула с головы капюшон. Влад приподнял бровь – на мгновение ему показалось, что его гостья чернокожая, как нубийка. Не сразу он понял, что ее кожа ненамного темнее его собственной – просто ее густо покрывали причудливые татуировки, не уродовавшие, но напротив придававшие странную привлекательность тонким женским чертам.