Одна грешная ночь

Робинс Сари

Склонившись над ним, Лилиан провела кончиками пальцев по его красиво очерченной нижней губе. Она была мягкой на ощупь, как бархат. Его теплое дыхание окутало ее палец.

Он застонал во сне.

Лилиан вздрогнула.

Фанни сжала ее руку.

– Не волнуйся. Он надежно привязан.

Они ждали затаив дыхание. Он не двинулся, не издал ни единого звука.

Лилиан пыталась высвободить руку из пальцев Фанни.

– В этом есть что-то порочное. Мы ласкаем бесчувственного мужчину.

– Да, в этом есть нечто

порочное, согласна. – Она улыбнулась с привычным бесстыдством: – Я уже много лет не испытывала такого удовольствия.

– Фанни!

– Тебе непременно нужно мне его испортить? – простонала Фанни. – Уже целую вечность у меня не было приятных постельных развлечений, а это зрелище вдохновляет.

– Даже если он в беспамятстве, мы должны его уважать.

– То, чем мы занимаемся сейчас, не выдерживает никакой критики. В этом нет ничего пристойного или приличного. Поэтому выбрось такие мысли из головы.

Несмотря на свои добрые намерения, Лилиан все-таки украдкой бросила взгляд на это удивительное существо, в котором сочетались поэзия и мужественная притягательность.

– Ты не думаешь, что ему холодно?

– Камин пылает. Стенли постарался. Кроме того, когда мистер Редфорд придет в себя, он так разгорячится, что станет жарче всякой головешки.

– Господи, должно быть, слуги все знают! Что подумает мистер Стенли?

– Не беспокойся ни о Стенли, ни о ком другом. Думай только о Редфорде.

Фанни направилась к двери, покачивая бедрами.

– Не оставляй меня одну! – взмолилась Лилиан, охваченная паникой.

– Я сделала все, что в моих силах, чтобы довести тебя до этой стадии, дорогая. А теперь ты должна сыграть свою роль.

– Но, Фанни! Я ничего не могу сделать, когда он без сознания. Это не имеет никакого смысла.

– Через час-другой он придет в себя.

– Но… но… что мне делать до этого момента?

– Что хочешь, – проворковала Фанни, захлопнув за собой дверь и повернув ключ в замке.

Глава 7

Аромат благовоний пробудил чувства и сознание Ника, и он ощутил под собой мягкую пуховую постель. Где-то рядом горел камин, и Ник чувствовал его живительное тепло. Он с облегчением вздохнул. Ему приснился кошмар, но подробности ускользнули из памяти. Ник смутно помнил, что пытался бороться с каким-то врагом, но руки ему не повиновались.

Ощущение бессилия затопило сознание. Он сглотнул: во рту был какой-то кислый привкус, как от старого козьего сыра.

Ник чувствовал себя усталым, словно, проспав много часов, все еще не получил желанного отдохновения. Может быть, слишком долго пробыл в таверне Типтона? Воспоминания были неясными, в голове туман. Он протер слипавшиеся глаза, открыл их и увидел, что лежит на постели под балдахином, поддерживаемым столбиками слоновой кости, и балдахин этот зеленый, как мята, и украшен вышивкой. Он попытался приподняться, но

не смог. Руки были привязаны к столбикам кровати.

– Что это?

У него вырвался крик, похожий на карканье. Горло его горело. Казалось, оно сгорело дотла и превратилось в пепел. Он попытался рывком высвободить руки, но они были крепко привязаны шелковыми шнурками. Что, черт возьми, происходит?

Ник окончательно пришел в себя. Он лежал на постели в чем мать родила. Только тонкая простыня прикрывала его до талии. Он оказался в затейливо убранной спальне с одной дверью, прикрытой белой панелью. Возможно, дверь была не только закрыта, но и заперта. Туалетный столик, диван и два кресла у камина. Что это? Натянув шелковые шнурки, связывавшие руки, он приподнялся. Он не удивился бы больше, если бы увидел Санта-Клауса.

В одном кресле лежала, свернувшись клубочком, прекрасная молодая женщина. Она спала, повернувшись к нему спиной. На ней было легчайшее одеяние из тонкого шелка цвета зрелого персика. Золотисто-рыжие кудри каскадом ниспадали на ее плечи и струились по спине, как богатое шелковое покрывало. Очертания ее округлых ягодиц были отчетливо видны сквозь тонкую сорочку, и в других обстоятельствах он бы оценил это зрелище по достоинству.

Да что, черт возьми, происходит? Похоже, это не сон.

Хотя иногда он и получал предложения эротического характера, он ни разу не почувствовал склонности к такому виду спорта. Ник напряг память. Зеленая одежда. Обитая зеленым мебель. Коньяк. Мисс Фигботтом.

Его неспособность двигаться и действовать.

Яд!

– Проклятие! – Хотя у него было ощущение, что горло его обожжено, крик из него вырвался легко и был громким.

Прекрасная незнакомка вздрогнула и проснулась. Он поднял руки, стараясь освободиться от пут.

– Вам лучше развязать меня, иначе я убью вас, как только освобожусь!

Она села и повернулась к нему. От потрясения у него дух захватило.

– Леди Джейнос!

Она моргала, взгляд ее был затуманенным, волосы спутались.

Глаза его округлились от изумления.

– Развяжите меня, – приказал он.

Она сидела, не смея двинуться с места. Неужели она тоже оказалась заложницей в чьей-то грязной игре? Грудь ее бурно вздымалась и опускалась. Он пытался понять, как оказался в столь бедственном положении.

– Вас усыпили? Вам плохо? Развяжите меня. Тогда я смогу вам помочь. И мы выберемся отсюда.

– Я не могу, – ответила она, медленно поднимаясь с места. Оказалось, что она почти обнажена, но сейчас он не мог об этом думать.

– Почему не можете?

Она отвела взгляд. Он вдруг понял, что происходит, и правда обрушилась на него, как удар молота.

– Это вы связали меня.

Она покачала головой, а потом кивнула:

– Идея была не моя, но… да. Причина во мне. Ради Диллона, ради лорда Бомона.