Одна из рода проклятых сестер
Шрифт:
Бабушка много рассказывала о проклятых сестрах. Даже то, что чтобы призрак сестры всегда мог вернуться в особняк, сестра проводит обряд своего погребения еще при жизни. Каждая проклятая сестра сама создавала свою могилу и укладывала в нее часть себя — кровь, волосы, а кто-то и вовсе часть тела. Это нужно для того, чтобы даже если она умрет вдалеке от дома Роман, все равно могла вернуться и стать призраком, что обитает в особняке.
Семейные связи между ведьмами потому-то такие странные. Слова «потеря» и «смерть» в случае ведьм слишком отличны от понятия «потери» и «смерти» смертных людей. При желании любая ведьма
— Охотников тоже хоронят здесь? — спросила я. Мне было интересно узнать, существуют ли у них странные ритуалы наподобие тех, что существовали в роду Роман.
— Тело моего отца похоронено здесь, — буднично ответил Лэсли.
— То есть твоя мать действительно поместила его душу в марионетку, а его тело при этом похоронено здесь?
Некоторые ведьмы не изымали из недавно умершего тела душу. Достаточно ведь было починить тело и снова сделать его пригодным для жизни. Две сестры, которые и наслали на наш род беду, Мира и Кира, тоже могли это сделать, но почему-то не выбрали легкий путь. Если бы ведьма прародительница не наложила проклятье на Киру, то она могла бы воскресить своего любимого, вернув его душу в уже не совсем живое тело. К сожалению, прародительница сестер наложила на род своей дочери запрет на оживление любимого…
Ха, если подумать, эти чертовы ведьмы только и умеют, что отнимать у других жизнь.
— Иногда здесь попадаются неупокоенные души, поэтому будь аккуратна. Я использую это место для практики, но без меня тебе сюда заходить не следует, — Лэсли не стал отвечать на мой вопрос, он сменил тему. Я же в ответ постаралась несильно зацикливаться на этом. Все-таки дела семейные должны оставаться в кругу семьи, а я Лэсли не подружка, не девушка, а ручной зверек.
— То есть хочешь сказать, что часто здесь бываешь? — как ни в чем не бывало продолжила я. — О, и вот еще вопрос: а ведьмы легко попадаются в твои ловушки?
Не так давно Агата мне говорила, что ходила на кладбище, чтобы проверить захоронения девушек, умерших из-за серийного убийцы. Здесь она и создала из могильной грязи голема, который искал человек, от которых ощущал знакомую энергетику, иначе говоря, энергетику, исходящую от жертв маньяка.
— Как и говорил, в обычное время я обхожу территории раз в день. Что касается ведьм, ты и сама должна понимать: хоть я и сам отчасти состою из демонической крови, но ловушки не цепляют меня. На мое тело наложено заклинание, сильные ведьмы тоже могут на себя подобное наложить.
Интерпретируя слова Лэсли я поняла вот что:
Во-первых, стало ясно, что голем Агаты увязался за Лэсли не без причины. Скорее всего, наш грязевой бесформенный друг почувствовал связь с охотником, потому что Лэсли один из немногих живых, что частенько топтал могильную землю своими ногами.
Во-вторых, из-за того, что магии во мне нет, бабуля и моя мать даже не удосужились наложить на меня заклинания защиты! А ведь они могли это сделать в любое время!
— Вот же чертовы ведьмы, — прошептала я сквозь зубы, а потом внезапно замерла, словно вкопанная. Из-за моей резкой остановки, Лэсли даже чуть не упал.
— Ты чего, Келли?
— А что, если убийца
В городе могла поселиться сильная духовная сущность, которая проникала в чужие тела и пыталась в них как в новеньком доме обжиться.
— Может быть, какая-то девушка из-за смерти внезапно стала озлобленным духом и теперь ищет для себя новый сосуд? — предположила я.
Лэсли, как ни странно, в этот раз серьезно задумался над моими словами. Он прокрутил в голове информацию, которую мы кропотливо собирали в последнее время, и наконец-то изрек:
— Если подумать, в этой теории может быть смысл. Сильные духи могут творить всякое-разные: и в тела пробираться и быть избирательными, — он оглядел кладбище и нахмурился. — Но кое-что все равно не вяжется. В чем этот дух скрывается? К чему он привязан?
Лэсли задал хороший вопрос. Даже у самого сильного призрака всегда имеется связь в какой-то вещью. Это может быть его гниющий труп или любимая ручка, да даже мобильник. Но разве мы не заметили бы связи? Пропали уже восемь девушек, но род занятий и места, которые они посещали — все отличалось. Если бы это был один предмет, то как он был способен перемещаться?
— Эта вещь может не быть очевидной, надо просто понять, о чем мы забыли. Например, прежде, чем я впервые увидела призрака черной женщины, мне в руки попала карта таро. Может, другие девушки тоже брали в руки подобные карты?
— А еще нам известно, что все девушки интересовались магией, поэтому для них взять в руки гадальную карту было в порядке вещей, — монотонно и все еще задумчиво произнес Лэсли.
Я закивала.
— Да, точно! Неужели мы наконец-то все поняли! — радовалась я как дитя.
Вот только Лэсли не разделял моего настроения.
— Эй, ты чего такой хмурый? Я и сама понимаю, что найти живого человека задачка не из простых, а найти мертвого — еще сложнее, но расслабься ты хоть немного.
Лэсли кивнул. Я понимала, что его смущало. Если все действительно обстояло таким странным образом, то это дело с похищениями в разы сложнее, чем мы думали первоначально.
Я оглядело кладбище.
— Может, нам стоит составить список со всеми умершими за последние годы девушками? Хотя вряд ли это поможет… Наверное, нужно для начала прочесть новости или поспрашивать у людей, слышали ли они истории о несчастных девушках… Как думаешь, с чего лучше начать? Со школы? Или продолжим поиски через сеть? Эй, ты чего молчишь?
Лэсли мне не ответил, поэтому я повернулась, чтобы посмотреть на него. Вот только когда сделала это, сразу заметила, что охотника и след простыл. Я стояла между могильными плитами совершенно одна, только ветерок хватал меня за волосы и развевал их в разные стороны.
— Неужели опять она? — прошептала я про себя.
И конечно, как это бывает обычно, я не ошибалась в самый ненужный момент. В сотне метров от меня между могильными плитами стояла она — женщина в черном платье и большими рогами, напоминающими собой острые ветки. Она стала еще выше, больше, ее рога выглядели еще острей. Будто подпитываясь моими страхами, она постоянно росла.