Одна из рода проклятых сестер

Элли Лин

— Ты призрак? — спросил Нил, смотря на нее огромными от шока глазами.

Глаза Сони тоже от испуга стали больше в два раза, она снова застыла, а потом начала вертеть головой.

— Я живая, честное слово! Правда живая! Я не умерла!

Смотря на то, как с каждой секундой Соня все больше пыталась сжаться, уменьшиться и спрятать саму себя за своими руками, мое сердце не могло не начать сжиматься от жалости. Эта девушка всегда казалась мне такой возвышенной и лучезарной, но на деле Соня, как и я, имела ужасный секрет. Она скрывала его и притворялась обычной, но при этом была

абсолютно другой, она отличалась от всех своих сверстников.

Я наконец-то взяла себя в руки.

— Как тебя зовут на самом деле? — спросила я у Сони, подсаживаясь к ней на кровать.

— Меня зовут Соня… — прошептала она.

— Если ты Соня, то почему застряла на четвертом круге массива? — продолжила я тихим голосом.

Соня не знала, что на это ответить. Ей было стыдно посмотреть на меня, ей было больно признаться. Сегодня она пришла сюда, чтобы поддержать меня, она не хотела, чтобы я горевала из-за своей полоумной семейки, но вместо этого она угодила в ловушку сама. Теперь настал ее черед лить слезы. Но раз уж она уже здесь, есть ли смысл прятаться и что-то скрывать?

Соня протянула руку и взяла кофту, которую я все еще сжимала в руках. Она накинула ее себе на плечи и улыбнулась, утирая бегущие по щекам слезы, после чего внимательно посмотрела на меня, а потом перевела взгляд на Лэсли.

— Мое настоящее имя… Лэсли его уже знает. Я — Роузи. Роузи Стэндс.

Лэсли и я в ту же секунду не сговариваясь переглянулись. Роузи Стэндс — так звали девушку, которая год назад умерла. Точнее сказать, совершила самоубийство.

— Но теперь меня и правда зовут Соня, — убеждала нас Роузи. — Это не другой человек познакомился с тобой, Нил, это была я! Всегда была я! — на ее глазах вновь собрались слезы, но она их сдерживала, хоть и получалось это не так уж хорошо.

Теперь я тоже смотрела на Соню с выпученными глазами, но, к счастью, среди нас все еще был человек, которому была нипочем любой сюжетный ход и любая драма.

— Ну что, Келли, какие ощущения от встречи с той, кто может знать серийного убийцу в лицо? — спросил Лэсли спокойно.

Он оставался невозмутим, но при этом брови его были чуть-чуть скошены. Охотник хмурился, сам того не замечая.

— Я нахожусь в смешанных чувствах, — призналась я, а потом сощурилась. — Кстати, а почему это ты, не принялся сразу проводить над Соней ритуал экзорцизма? А со мной при первой нашей встрече ты таким добреньким не был.

Теперь Соня от испуга вообще замерла, а вот Нил, который только-только начал отходить от потрясения, внезапно опомнился. Он с прищуром посмотрел на спокойно стоящего у стены парня.

— Что ты сделал с Келли при первой же встрече?

— Ты же и сам все слышал.

— Ты ее пытался убить?!

— Так, стоп! Брейк! — вмешалась я. — Нил, сейчас наша с Лэсом первая встреча вообще не главное. Я все объясню тебе позже, но давайте со всем разбираться по порядку.

Нил хмурился, он яростно вбирал и выпускал в грудь воздух через стиснутые зубы, но ему пришлось немного успокоить себя.

— Ты права… Мы должны по порядку во всем разобраться. Например, вы по порядку расскажете, кто такая Роузи Стэндс? Почему она может знать в лице

серийного маньяка? Почему Роузи — это Соня? И конечно объясните, что между вами творится за ерунда!

Вечер обещал быть очень длинным.

* * *

Пришлось выдвинуть круглый обеденный стол из кухни в гостиную, все мы сели за него и начали вести себя так, будто у нас намечались стратегически важные переговоры. Раз было решено говорить по порядку, то первой должна была начать Соня, а точнее Роузи — девушка, что умерла еще год назад.

— Эм, ну привет… — она неуклюже помахала рукой. — Я — Роузи Стэндс, год назад я умерла. Это было самоубийство, точнее так все считают, но это неправда.

— Так ты умерла не по своей воле? — спросила я.

Соня кивнула.

Теперь она выглядела спокойнее. Видимо, за пределами ловушки из ведьминых кругов ей было проще чувствовать себя нормально и считать себя простой смертной девушкой. К счастью, она не знала, что сидящий у нее под ногами пес — эта фамильяр ведьмы, который может за секунду поглотить низшего демона.

— Меня долгое время преследовали, — объяснила она, вдумчиво подбирая каждое слово, — я несколько раз обращалась в полицию, но все разводили руками. В итоге даже мои родители начали считать, что у меня мания преследования или шизофрения, — она горько усмехнулась. — Врачи предлагали поместить меня на лечение, но мама посчитала, что это навлечет на семью позор, поэтому меня почти все время держали дома… Они считали, что я и правда схожу с ума, — она замолчала, улыбнулась и утерла глаза от подступающих слез. — Но что смешнее всего, я тоже поверила, что стала неуравновешенной. И раз я решила, что сумасшедшая, то вскоре поняла, что и средства могу использовать такие же ненормальные, как и сама я. Я начала искать способы отвадить преследователя и использовал для этого молитвы, амулеты, заклинания… Я была готова на все.

— Но это не помогало? — теперь подал голос Лэсли. Картинка в его голове уже начала складываться.

Соня снова кивнула.

— Да, ничего не помогало. Точнее, оно помогало, но как будто только на время. Словно один амулет мог мне подарить только неделю спокойствия. Тогда-то в поисках все новых талисманов я и наткнулась на описание ритуала. Никаких жертвоприношений или крови… Надо было только найти отдаленную лесную местность, прийти туда ночью, установить три зеркала так, чтобы они отражались друг в друге, произнести заклинание, а потом ждать. В описании ритуала было сказано, что в какой-то момент в зеркалах начинала отражаться ночное небо. Когда это произойдет, нужно загадать три желания.

— Что ты загадала? — продолжал задавать вопросы охотник.

— Я хотела только одного — жить спокойной жизнью, ничего больше. Точную формулировку не помню, но я тогда загадывала, что хочу, чтобы меня не преследовали, что хочу жить нормально и… я хотела, чтобы появился тот, кто сможет меня защищать, — последнее предложение она сказала совсем тихим голосом, но у меня и Лэсли был отличный слух, поэтому мы все поняли.

Из-за рассказа о том жутком времени губы Сони подрагивали, как и ее голос. Ей было больно вспоминать свое прошлое.