Одна на двоих жизнь
Шрифт:
Я не совсем уверен, что говорю правду. Судя по тому, что я видел прежде, реализовавшись, программа запускает в подсознании механизм самоуничтожения. Надо спросить Торна, есть ли у контрразведки способ нейтрализовать эту скрытую бомбу или несчастная Дакота обречена.
Приказ зайти ко мне я передаю Мэйси через одного из разведчиков, случайно попавшихся мне по пути в штаб. Начальник разведки отзывается немедленно, но вид у него при этом донельзя раздраженный. Мэйси чем-то сильно взволнован, но
– Добрый день, майор.
– Сэр, - отзывается он нетерпеливо.
Про Дакоту он еще не знает, иначе говорил бы со мной по-другому.
– Я вас ни от чего не отвлек? Может быть, вы куда-то спешите?
– Нет, никуда не спешу, - разведчик берет себя в руки и пожимает плечами, - у вас есть какие-то вопросы по моей службе?
– Садитесь.
Он послушно опускается на стул, спина прямая, как кол.
– Я хочу знать, какую информацию вы получили от своих людей, но не передали генералу Андершу.
Каким чудом ему удается остаться бесстрастным, остается только гадать. Но взгляд – бешеный и затравленный – выдает его с головой.
– Вы в своем уме?
– То есть вы передали, но генерал проигнорировал разведданные?
– Не лезьте не в свои дела, Райт, - огрызается Мэйси.
– Ладно, зайдем с другой стороны. Дакота Мур не виновата в катастрофе.
Вскочил. Сжимает кулаки. Вот теперь он психует по-настоящему.
– И это тоже не твоего ума дела! Вы, все, оставьте девочку в покое!
– Дакота далеко отсюда, - я демонстративно смотрю на часы, - сейчас уже должна входить в дом родителей. И, кстати, в ее подсознании находится чужеродная программа, которая заставила ее передать неверные координаты пилотам бомбардировщиков.
Мэйси тяжело дышит:
– Пошел ты! – выдыхает он и хватается за ручку двери.
– Стоять! Мы не закончили!
Начальник разведки замирает и выпрямляется, медленно поворачивается ко мне:
– Это правда? Про гипноз?
– Клянусь честью.
– Что с ней теперь будет? – голос Мэйси надламывается, он не может отойти от потрясения.
– Не знаю. Но я могу сделать так, чтобы ее дело не попало в руки собственной безопасности.
– Разве это самое страшное? – криво усмехается разведчик.
– В РУ есть профессор, который занимается изучением гипноза морфоидов, возможно, он уже нашел или вот-вот найдет ответ, - я не знаю, чем еще его обнадежить. Мэйси выглядит сломленным.
– Мы знаем, где находится штаб севильской группы лефтхэнда. Можно было брать этих говнюков тепленькими, у ребят много чего к ним накопилось. Но Андерш не пускает информацию в дело. А я… - он отводит взгляд, - ребята психуют, а я не мог из-за… нее.
– Комдив пообещал защитить Дакоту от службы безопасности?
– Если я засуну язык в жопу, - сквозь зубы цедит он и отворачивается, сплевывает сквозь зубы прямо на пол.
– Как думаешь, почему
– Чего тут думать? Пытается выменять брата.
Господи! У меня словно глаза открылись! Никто, кроме меня, не знает достоверно, что осужденных офицеров давно нет живых. Андерш пытается вытащить своего брата, обменять его на пленных, на информацию, да на что угодно… Я бы тоже пытался!
– Готовьте группу захвата, - отдаю приказ донельзя удивленному Мэйси, - командир первого десантного и вы, Рич, через десять минут здесь для обсуждения плана.
– А генерал Андерш? – задает разумный вопрос начальник разведки, но его глаза горят холодной яростью и желанием прижучить ублюдков, сотворивших такое с его любимой женщиной.
– Андерша я беру на себя, - адреналин пульсирующей струей выбрасывается в закипающую кровь, в висках стучит от знакомого возбуждения, - у вас десять минут, и чтобы техника уже стояла наготове.
Даже если в дивизии сейчас находятся шпионы, в чем я совершенно не сомневаюсь, такая скорость реагирования не даст им времени что-то предпринять.
Мэйси кивает и уносится выполнять приказ, а я выхожу из кабинета.
Комдив находится у себя. Услыхав мои шаги, встает навстречу, распахивает дверь и пятится, видимо, уловив что-то в моих глазах.
– Он мертв, - говорю я, - все кончено уже давно.
– Ты… что ты себе?…
Андерш не понимает, а, может, не в состоянии осознать моих слов.
– Ваш брат давно убит, генерал, еще в июне, вместе с другими офицерами. Их посадили в транспортный вертолет и выпустили ракету. Я видел это своими глазами, сэр. Мне жаль.
– Сукин ты сын! – он таращится на меня покрасневшими глазами, сам мгновенно побагровевший. – Ты лжешь, ты…
Он кидается к двери, я преграждаю путь, и комдив обрушивается на меня всем корпусом, с силой теснит. Я отталкиваю его и, понимая, что не в состоянии остановить, вполсилы бью по морде.
– Да ты… Урою! Убью суку! Сукииии! – мне снова приходится его держать, Андерш прет, как тяжелый танк, пыхтит, ревет, и мне приходится несладко. Но вскоре бешеный напор резко сменяется полной апатией, комдив бросает свое мощное тело к стене и приваливается так, будто его перестали держать ноги. Из груди рвется то ли хриплое рыдание, то ли хохот.
– Мне жаль, - повторяю я. – Мы отомстим за всех наших.
– Шел бы ты, Райт…
Слышу в коридоре голоса командиров, которые участвуют в атаке на базу террористов.
– Мы убьем их, сэр, мы их уничтожим!
Вертушки взмывают в ночное небо, в груди тоскливо ноет. Адреналин перегорает в теле, привычном к бою, плечи просят ощутить тяжесть брони, а руки – твои руки – скучают по штурмовой винтовке. Я одергиваю китель, задирая голову к небесам, где теряются черные точки. Ветер шумит, гудит, будто море, и я не сразу слышу голос за спиной.