Одна на двоих. Истинная для вампиров
Шрифт:
Отец Макса откашлялся, нарушая напряженную атмосферу.
— Давай не будем спешить с выводами, предложил он, его глубокий голос успокаивал.
— Нам нужно следить за ней, внимательно следить за любыми изменениями. Это не игра, мальчики.
По мере того, как день шёл своим чередом, Аля оказалась в центре внимания семьи Макса. Они заботились о ней с осторожностью и теплотой, и их действия говорили громче слов. Несмотря на первоначальный шок и неуверенность, Аля начала чувствовать себя как дома среди этих незнакомцев, которые приютили её.
Однако
Близился вечер, и мать Макса отвела Алю в комнату, обставленную мягкой мебелью, с большим окном, из которого открывался захватывающий вид на окружающий лес.
— Отдохни здесь сегодня вечером, — мягко сказала она, гладя Алю по волосам.
Как только Аля осталась одна в своей комнате, успокаивающее тепло хижины сменилось леденящим ужасом, который пробирал её до костей. Тишина была гнетущей, нарушаемой лишь отдалённым волчьим воем и мягким шелестом листьев за окном.
Депрессивные мысли наводнили её разум, и каждая из них была ещё более удушающей, чем предыдущая. Она не могла избавиться от чувства покинутости, гадая, знают ли Кай и Элиас вообще, что с ней случилось. Волнует ли их это? Ищут ли они её?
Неопределённость терзала её, неумолимый страх грозил поглотить её изнутри. Аля свернулась калачиком на кровати, прижав к груди подушку, и в уголках её глаз выступили слёзы. Она чувствовала себя потерянной, плывущей по течению в море тьмы и сомнений.
Когда наступила ночь, отбрасывая длинные тени на хижину, мысли Али становились всё более сумбурными. Воспоминания о Кае и Элиасе, её спутниках-вампирах, преследовали её во снах, их загадочные улыбки и пронзительные взгляды врезались в её подсознание.
Она беспокойно металась, плюшевое одеяло путалось у неё в ногах, пока она ворочалась на простынях. Сон ускользал от неё, сменяясь яркими воспоминаниями об их совместных моментах — о трепете полёта, пьянящем вкусе крови, электрическом заряде их запретной связи.
С каждой минутой желание Али по ним усиливалось, превращаясь в физическую боль, которая отзывалась глубоко внутри неё. Ей хотелось почувствовать сильные руки Кая, обнимающие её, услышать хриплый шёпот Элиаса у своего уха. Но больше всего ей хотелось почувствовать себя частью чего-то, обрести цель, которую могли дать только они.
Отчаяние терзало сердце Али, как неукротимый зверь, которого невозможно обуздать. Она чувствовала себя совершенно одинокой, плывущей по течению в чужом мире без путеводных огней Кая и Элиаса. Их отсутствие оставило в ней зияющую пустоту, которая, казалось, расширялась с каждой секундой.
Слезы безудержно текли по её лицу, смешиваясь с потом, выступившим на лбу. Её тело дрожало от невыносимого желания. Она тосковала по знакомым прикосновениям их кожи, по успокаивающей интонации их голосов, по электризующей атмосфере их компании. В глубине своего отчаяния
Когда в окно проникли первые лучи рассвета, Аля наконец поддалась изнеможению, и её тело сдалось всепоглощающей усталости. Она погрузилась в беспокойный сон, прерываемый фрагментарными видениями Кая и Элиаса — их лица расплывались, а фигуры мерцали, как призраки в тумане.
Её сны были беспорядочным нагромождением тоски и утраты, стремления к связи, которая, казалось, была недосягаема. В темноте своего подсознания она тянулась к ним, безмолвно умоляя о возвращении, о том, чтобы они обняли её.
Но когда наступило позднее утро, Аля проснулась одна, и суровая реальность её изоляции обрушилась на неё, как физический удар. Она села, протирая глаза, и тупо уставилась на незнакомые стены своего временного убежища.
Аля попыталась сосредоточиться на своих эмоциях, погрузиться глубже в круговорот чувств, которые грозили поглотить её. Однако она обнаружила тревожное отсутствие первобытной жажды, которая определяла её вампирскую природу. Вместо этого её привлекли звуки, доносившиеся снизу, — слабый шёпот, который, казалось, разносился по ветру.
Потрясенная неожиданным отвлечением, Аля потеряла концентрацию и больше не могла разобрать слов. Она напрягла слух, пытаясь уловить обрывки диалога, но это было все равно что слушать иностранный язык — непонятный и раздражающий.
На мгновение она задумалась о том, чтобы спуститься вниз и подслушать, ей было любопытно, о чем говорят ее те кто помог ей.
Аля сосредоточилась, стараясь уловить обрывки разговора, доносившегося снизу. Пока она напряжённо прислушивалась, слова складывались в тревожную картину.
— Я отвезу её обратно в город, — сказал Макс, и в его голосе слышались нерешительность, но твёрдость.
— Ты должен понять, — ответил его отец твёрдым, но обеспокоенным тоном.
— Мы не хотим проблем с вампирами.
Сердце Али упало, смысл сказанного был ясен как день. Они планировали отослать её прочь, бросить посреди этого странного нового мира. Мысль о том, что её изгонят, что она потеряет хрупкое чувство безопасности, которое обрела, наполнила её отчаянной паникой.
Она крепче сжала одеяло, пытаясь понять их мотивы.
Мысли Али кружились в водовороте смятения и страха, пока она пыталась осознать, что хозяева собираются избавиться от неё, как от ненужного груза. Мысль о том, что её бросят обратно в коварное подбрюшье города, уязвимую и одинокую, заставила её похолодеть от ужаса.
Она чувствовала себя преданной, брошенной теми, кто приютил её, несмотря на то, что ничего не знал о её истинной сущности. Груз их недоверия тяжким бременем лег на нее, и ей стало трудно дышать.
Взгляд Али устремился к окну, где солнце висело низко над горизонтом, окрашивая небо в багровые и золотые тона. Она задумалась, ищут ли ее Кай и Элиас, заботятся ли они о ней до сих пор.