Одна, но пламенная страсть
Шрифт:
Алла обомлела. Она лихорадочно стала узнавать цену марок, ее марок. Тут были и дешевые, а были и по тысяче франков каждая. Альбомов, то есть кляссеров, было семь. Алла поняла, что в руках у нее, вернее, на столе, в этих альбомах, лежат большие деньги.
Алла потеряла самообладание. Она забыла про поликлинику, про сбежавшего мужа, про мужика из второго подъезда, делавшего ей намеки. Она забыла поесть, забыла положить на лицо любимую огуречную маску. Она приросла к стулу и к кляссерам, не подходила к телефону, нашла франко-русский
– Неужели! – ахнула Алла. – Ведь это же просто марки…
Третий муж, сматываясь в Люксембург, предупредил, что ее любой фрайер обманет.
Алла мысленно поблагодарила бегуна и стала вспоминать всех мошенников и бедолаг, которые оставляли в коридоре грязные следы. Она выбрала самого приличного – тихого, подслеповатого старичка в пенсне, которые теперь никто не носит. Алла помнила, что фамилия старичка – Вострохвостов. Разыскала его телефон и попросила зайти.
Вострохвостов явился в тот же вечер. Медленно уселся в кресло и достал из портфеля лупу, глаза из-под пенсне слезились:
– Я должен прочесть вам целый курс. Займет это недели две!
Алла не поверила:
– Так это же, всех дел, просто марки!
Вострохвостов улыбнулся:
– Это не просто марки! Из-за них грабят и убивают, из-за них с собой кончают, на них состояние делают! Знаете, Алла Владленовна, я вас уверяю, скоро это будет у вас, как писал классик, одна, но пламенная страсть!.. Про мужчин вы навеки забудете!
Алла прозанималась всего четыре раза. После четвертого урока, вечером, не поздно, часов около девяти, в дверь позвонили и в ответ на стандартный Аллин вопрос: «Кто там?» – сказали, что телеграмма, международная.
Алла сдуру открыла, и в квартире оказалось двое, на голове черные чулки с прорезями для глаз, как в американских дрянных фильмах, что любит показывать наше телевидение. Бандиты приставили к Аллиному горлу ножи, один с левой стороны, другой – с правой.
– Не рыпайся и говори, где марки! – прохрипел один из налетчиков.
От страха Алла не могла произнести ни единого слова. Тогда бандит слегка нажал на нож, тот впился в нежную Аллину кожу. Теперь уже не только от страха, но и от боли Аллу стошнило прямо на костюм охотника за марками.
Перепачканный бандит матерно выругался.
И в этот момент произошло чудо. В жизни встречаются не только бандиты, но и чудеса. Кто-то ударом мощного кулака сбил с ног одного из бандюг, а затем, прежде чем второй опомнился, повторил с ним ту же процедуру. Наклонился, отнял ножи. Ударил ногой, хорошо двинул, содрал чулки. Под ними обнаружились две девушки.
– Так! – сказал спасатель. – Вам надо под мужиками валяться, а не квартиры грабить! Лежать и не двигаться, слышите! Алла, прекрати тошнить и вызывай милицию!
Позже, когда милиция уже увезла неудачливых грабителей, сосед из второго подъезда, тот, что доставал Аллу эротическими намеками, рассказывал:
– Я собаку прогуливал,
– Предчувствие, – поправила Алла.
– Да. Побежал к тебе, и здрасте, грабеж!
– Ты мне жизнь спас. Тебя как звать?
– Эдуард. Чего улыбаешься? Не я же себя так назвал, родители.
– Кулачищи у тебя! – с уважением произнесла Алла.
– Так я боксом увлекался, а теперь ушел в охранники при структуре. Платят нормально.
– Похоже, мне тоже охранник требуется, – задумчиво произнесла Алла.
– Я готов! – немедленно отозвался Эдуард.
– Погляди, шею мне сильно поранили?
Эдуард не только поглядел, но и бережно приложился губами к поврежденному месту:
– До свадьбы заживет! Я на тебя давно глаз положил, оба глаза. Все про тебя разузнал. Ты мне в душу пролезла! Но я ведь заслужил?
– Заслужил! – подтвердила Алла и рассмеялась: – Скажи спасибо тем двоим, а то не было бы у тебя никаких шансов!
Уже в постели Алла опять рассмеялась:
– Мне тут один старичок предрекал, что я с мужчинами завязала, что у меня на уме будут одни только марки!
– Одно другому не мешает! – серьезно ответил Эдуард. – А на марках можно делать хороший бизнес. Берешь меня в долю?
– Беру! – сказала Алла. – И больше ни слова ни про бизнес, ни про эти чертовы марки, а то выгоню!
– Не выгонишь! – убежденно произнес содольщик Эдуард, был он, конечно, прав.
Наутро Алла, сладко зевнув, спросила:
– Ну как я тебе, только по-честному?
Эдуард посерьезнел.
– Класс! – сказал Эдуард. – Эпоха!
– Что ты сказал?
– Я сказал – эпоха!
– Ты сказал «эпоха»? – переспросила Алла.
– Я сказал – эпоха!
– Что значит «эпоха»?
– Значит, что ты – уже двадцать первый век!
Алла светло улыбнулась:
– Значит, я – это прогресс!
– Да! – четко рубанул Эдуард.
Теперь Алла заговорила – тихо-тихо:
– И мне с тобой тоже двадцать первый. Вон какой ты сильный, внушительный, смелый. С тобою спокойно, как в детстве… Женись на мне, Эдуард, пожалуйста! Я рубашки буду тебе стирать, крахмалить, гладить! Я тебе обеды буду варить вкусные и завтрак горячий. И главное, я тебя любить стану и женой буду верной… Пожалуйста!
Эдуард ответил тоже тихо и с грустью:
– Не могу! У меня жена в Калуге!
Алла резко поднялась и встала с постели босиком на пол. Своего голого тела Алла не стеснялась никогда. Конечно, не подходило оно под современный стандарт – ни по длине ног, ни по другим промерам, но было зато крепко и ладно сбито. Из окна с плохо прикрытой форточкой дуло. Алла сдернула с постели одеяло и завернулась в него, как в тогу, а ногами нащупала тапочки: