Одна ночь меняет все

Тэя Татьяна

– Может быть, – обиделся Джеф, – но я не выбираю ноты, что лезут в мою голову. Извини, если не всё, что я сочиняю, подходит под инди-рок или пост-панк.

– Я могу попробовать написать, – распахнув глаза, ни с того, ни с сего предложила я и замолчала в шоке сама от себя.

– И спеть, – подмигнул Глен, перекидывая ремень гитары через плечо.

Я закатила глаза и откинулась на спинку кресла, махнув рукой в его сторону.

Три часа пролетели как один. Закончив, парни принялись убирать инструменты, в чём я им немного помогла,

и после, попрощавшись со всеми, мы с Гленом направились к машине.

– Куда теперь? – воодушевлённо протянул он.

– Домой, – зевнула я, прикрывая рот ладошкой.

– Домой? – по-моему, он был расстроен.

– Да, что-то я устала.

– Готов поспорить, просто не терпится остаться одной и написать что-нибудь для мелодии Джефа, да? – поддел меня Глен.

– Может быть, – пропела я, открывая дверь машины и запрыгивая внутрь.

Невольно поёжившись, я потёрла ладони друг о друга и подула на них, согревая.

– Скажи, летом в Порт Таунсенде по вечерам всегда так холодно?

– Тебе холодно? – искренне удивился Глен, устраиваясь на месте водителя. – Мне вот, напротив, жарко. Но я включу печку для тебя.

– Не надо. Дышать будет нечем, – резонно заметила я.

– Тогда иди сюда, – не дожидаясь моего согласия, он сам притянул меня к себе. Его горячее тело согревало, даже сквозь слои одежды.

– Как же ты будешь вести машину? – я позволила себе вздохнуть и прижаться к его боку теснее.

– Медленно и аккуратно, – пошутил он и вырулил на сто десятое шоссе.

Пригревшись рядом с Гленом, я смотрела на монотонный лесной пейзаж, чувствуя, как веки наливаются свинцом.

– Я сейчас усну, – пробормотала я.

– Спи, я разбужу, как приедем.

И усталость, и сон победили.

~ ~

Кто-то нежно провёл кончиками пальцев по моей щеке, и я улыбнулась. Было тепло и уютно, и совсем не хотелось просыпаться.

– Райли, мы приехали, – голос Глена прозвучал совсем рядом с моим ухом, его дыхание всколыхнуло волосы на виске.

– Угу, – протянула я и нехотя открыла глаза. А затем замерла.

Его тёмные карие глаза смотрели прямо в мои, лицо оказалось действительно слишком близко, я могла видеть, как его взгляд опустился на мои губы, затем снова вернулся к глазам. Он будто искал какой-то одному ему известный ответ. Может быть, он нашёл его, так как внезапно стал ещё ближе.

Его руки скользнули мне на талию, прямо под полы расстёгнутой толстовки и сомкнулись на моей спине, притягивая и прижимая к полуразвёрнутому в мою сторону телу. Я словно онемела. Вместо слов с моих губ сорвался вздох, который Глен тоже, видимо, расценил по-своему.

Приблизив своё лицо к моему, он медленно и очень деликатно прижался к моим приоткрытым губам. Потрясённо застыв, я попыталась понять, как-то проанализировать свои чувства, пока его язык, обведя контур моих губ, не скользнул глубже. Простой поцелуй грозился перерасти

во что-то более грандиозное. Я коснулась его языка своим и тут же отпрянула, но он последовал за мной, не позволяя отстраниться. Одна из его рук скользнула мне на затылок, пальцы зарылись в распущенные волосы, с точностью найдя одно из моих самых чувствительных мест. Невольно застонав, я поддалась вперёд. Поцелуй преисполнился страсти. Рука на моей талии сжала ткань рубашки, скручивая материал.

Может быть, от одиночества, может быть, от пустоты, а может, от естественной, нормальной реакции на целующего меня со всей силой юношеской страсти привлекательного парня, мне захотелось прижаться ещё сильнее, на секунду раствориться в нём... Но слишком резко... слишком пронзительно я вспомнила, что не имею на это никакого права.

Упираясь кулачками ему в грудь, я изо всех сил оттолкнула его.

Со вздохом мы оторвались друг от друга.

– Райли? – ничего не понимая, снова потянулся ко мне Глен.

– Нет, – я вжалась в дверцу машины, начиная судорожно приглаживать растрепавшиеся благодаря его пальцам волосы. – Нет, Глен. Так нельзя. Я не могу, – заикаясь и качая головой, бормотала я. – Прости, не могу.

Пулей вылетев из машины, я помчалась к крыльцу дома.

– Райли! – Глен выскочил следом, догоняя меня и разворачивая к себе. – Райли, прости... если я чем-то тебя обидел.

Бедный... добрый Глен. Конечно, он винил во всём себя. Тогда как вовсе ни в чём виноват не был. Это я бракованная. Не такая.

– Нет! – закусив губу, я подняла на него умоляющий взгляд, уговаривая слёзы не пролиться раньше времени. – Уезжай, пожалуйста... Глен.

Он нахмурился, всё ещё не понимая.

– Райли, я...

– Пожалуйста...

– Ну, хорошо–хорошо, – отступил он. – Ты позвонишь?

– Позвоню, – кивнула я.

– Обещаешь?

– Обещаю, – с этими словами я отвернулась, ибо эмоции вырвались из-под моего контроля.

Боже! Что я наделала!

Ворвавшись в дом, вся в слезах, я кинулась к себе наверх. Грэм, мирно сидевший в гостиной и смотревший какие-то соревнования по телевизору, тут же вскочил. Я слышала, как со стуком упал пульт с его колен, а банка пива, стоящая на столике, шмякнулась на бок и покатилась к краю.

– Райли! Что случилось?

Не останавливаясь и не прекращая плакать, я продолжала подниматься по лестнице.

– Всё... всё хорошо, – пыталась выдавить из себя, но слова потонули в рыданиях.

Ещё несколько метров, и я оказалась у двери спальни, Грэм шёл позади, не собираясь оставлять меня наедине со своим разочарованием в себе.

Натянув капюшон на голову, чтобы он скрыл моё лицо, я села на кровать и, уткнувшись в ладони, задрожала, пытаясь сдержать всхлипы.

– Райли, – в голосе отца звучала мука, и я заплакала ещё сильнее. Папа стоял в дверях и не знал, чем мне помочь, растерянный и смущённый. – Райли, что... почему ты плачешь?