Одна откровенная ночь
Шрифт:
Вновь впадая в отчаяние, безостановочно провожу щеткой по волосам и получаю от этого извращенное удовольствие. Жгучая боль не позволяет ни о чем думать. Мне даже удается не замечать покалывание кожи, которое с каждой секундой становится все сильнее. Миллер где-то поблизости, но я не обращаю на него внимания, просто решительно рву на себе волосы.
— Эй! — Он останавливает мою руку, прекращая разрушительное воздействие, и вырывает расческу из скрюченных пальцев. — Ты же знаешь, как я трепетно отношусь к тому, что мне принадлежит, — отчитывает Миллер, оборачивая ноги вокруг меня и распуская
Миллер решил проявить выдержку, и такая задорная песня с хлестким текстом служит тому подтверждением, поэтому моя ворчливая задница вынуждена страдать в одиночестве. Движимая безрассудством, я надеялась задеть его, подняв другую тему.
— Почему ты сбросил звонок Уильяма?
— Потому что ситуация вышла из-под контроля, Оливия. Меня из-за тебя в дурдоме за своего принимать начнут. А ты из-за меня теряешь терпение. — В его голосе слышится тоска. Чувство вины. Я невольно киваю, молчаливо соглашаясь. Все и вправду зашло слишком далеко. Я и вправду из-за него выхожу из себя.
— Ты говорил о каком-то Чарли. Кто он?
Перед ответом Миллер делает глубокий вдох. В то время как я задерживаю дыхание.
— Аморальный ублюдок.
И все. Больше он не говорит ничего, и с моих губ срывается следующий вопрос, хотя я предвижу результат.
— Ты в ответе перед ним?
Наступает неловкая тишина, и я готовлюсь к подтверждению, которое последует.
— Да.
Голова раскалывается от вопросов, которые я поначалу так легко отмела в сторону. Миллер отвечает перед мужчиной по имени Чарли. Я могу только вообразить, что он собой представляет, если Миллер боится его.
— Он может причинить тебе вред?
— Я прилично зарабатываю для него, Оливия. Не думай, что я боюсь. Это не так.
— Тогда почему мы сбежали?
— Мне нужно перевести дыхание, для того чтобы обдумать, как лучше с этим справиться. Я уже говорил тебе, что это не так просто, как уволиться. И просил довериться мне, пока я с этим разбираюсь.
— И как твои успехи?
— Уильям выиграл мне немного времени.
— Как?
— Он сказал Чарли, что мы с ним повздорили. И что он ищет меня.
Я хмурю брови.
— Уильям сказал Чарли, что ты его разозлил?
— Ему нужно было как-то объяснить, что он делал в моей квартире. Даже с большой натяжкой не скажешь, что Уильям и Чарли хорошие приятели, как и я с Уильямом. Как ты могла догадаться. — Я фыркаю в ответ на его шутку. — Чарли не должен знать о моем перемирии с Уильямом. Это доставит тому немало неприятностей. Я от него не восторге, но даже ему не пожелал бы вывести из себя Чарли, и неважно может ли он постоять за себя.
Я опять ничего не соображаю.
— Что это значит для нас? — Из-за страха перед ответом мой голос звучит невнятно.
— Андерсон считает, будет лучше, если я вернусь в Лондон. Я не согласен.
С облегчением выдыхаю. Я не собираюсь возвращаться в Лондон, если ему придется скрывать меня и продолжать
Миллер ободряюще стискивает меня в объятьях, будто догадывается, о чем я думаю.
— Я никуда не поеду, не уверившись, что тебе не грозит опасность.
Опасность?
— Ты знаешь, кто за мной следил? — Короткая звенящая тишина только усиливает мою тревогу. Миллер просто смотрит на меня, пока я осознаю всю серьезность ситуации. — Это был Чарли?
Он медленно кивает, и земля уходит у меня из-под ног.
— Он знает, что ты причина, по которой я уволился.
Должно быть, Миллер почувствовал охватившую меня панику, потому что бросил расческу и повернул меня к себе, устраивая на своих коленях. Я окружена им, но сегодня этого мало для того, чтобы почувствовать себя лучше.
— Доверь мне решить эту проблему.
— Какой еще у меня есть выбор? — спрашиваю я. Это не телевикторина. Есть только один вариант ответа.
У меня нет выбора.
Глава 5
Миллер пытался задобрить меня, и весь остаток дня мы провели, катаясь по Нью-Йорку на двухэтажном туристическом автобусе. Он ласково мне улыбнулся, когда я, игнорируя гида, решила дать краткий обзор достопримечательностей, которые мы проезжали. Он внимательно слушал и задал несколько вопросов, на которые я с удовольствием ответила. Когда мы сошли с автобуса, Миллер выглядел расслабленным и даже охотно отправился в местный гастроном. Поначалу меня испугала царившая там суматоха, но потом я привыкла. Быстро сделала заказ, и оплатила еще быстрее. А потом мы ели, прогуливаясь — опять что-то новое для Миллера. Ему было не по себе, но он не жаловался. Я наслаждалась этим, но тайно, как будто с нами такое каждый день.
После утренней ссоры и в придачу к ней многочасовой прогулки ощущаю себя как выжатый лимон и не в состоянии стоять на ногах, когда мы возвращаемся в пентхаус. Двенадцать лестничных пролетов кажутся непреодолимым препятствием, но вместо того, чтобы побороть страх и вызвать лифт, Миллер подхватывает мое измученное тело на руки и поднимается наверх. Я как всегда наслаждаюсь близостью и собираю остатки сил, чтобы прильнуть к нему. Хоть и не могу удержать сонные глаза открытыми, мне все еще доступны осязание и обоняние. Его крепкие мышцы и неповторимый аромат, проникающий мне в нос, затягивают в мир грез, в котором каждый сон лучше предыдущего.
— Как же я хочу сейчас оказаться в тебе, — бормочет он, опуская меня на кровать. Даже открываю глаза, слыша его тихий сексуальный тембр.
— Я не против, — соглашаюсь быстро, но сонно. Миллер снимает с меня зеленые конверсы и аккуратно ставит их рядом. О скрупулезности свидетельствует то, сколько времени у него занимает вернуться, чтобы раздеть меня. Миллером движут его навязчивые привычки и желание поклоняться мне. Он расстегивает джинсовые шорты и стягивает их с меня.
— Ты слишком устала, сладкая девочка. — Он складывает шорты и убирает их к обуви. У меня совсем нет сил сказать, что он прав на все сто. Сейчас я не годна ни на что.