Одна откровенная ночь
Шрифт:
— Подстриглась, — отвечаю я. Теперь, когда он обратил на меня презрение, ощущаю, как разгорается мой нахальный нрав.
— Ходила в салон?
Неловко ерзаю. Это нехорошо. Люди обычно и ходят в салоны.
Про такое не спрашивают. Поэтому мне не нравится, что Уильям это спрашивает.
— Да, — честно отвечаю.
Я подстриглась в салоне, у парикмахера… на следующее утро после того, как отрезала волосы сама.
Уильям складывает руки в замок. Он наблюдает за тем, как я ерзаю и избегаю смотреть
— Чем, черт возьми, ты думал? — Теперь в его словах появляется тепло.
Я смотрю на Уильяма, задаваясь вопросом, его беспокоит только что случившееся или гнев связан со вчерашним событием в «Айс».
Миллер прочищает горло и смахивает пылинки с плеча. В его движениях безразличие. Так и должно быть. Он играет на нервах Уильяма. Я, конечно, проделывала такое не единожды. Но подходящее ли сейчас время? Я сдерживаю свой нрав. Миллеру тоже не помешает обуздать свою наглость.
— Она моя, — говорит он, глядя на Уильяма, — буду делать с ней все, что пожелаю.
Ерзаю в кресле, пораженная чистым эгоизмом, который он проявляет в такой деликатной ситуации. Миллер уверял меня, что нам необходима помощь Уильяма. Так почему теперь он ведет себя как мудак? Прекрасно ладят? Ну да! Понимаю, у него особая манера речи. Сама привыкла к такому. Но сейчас Миллер, очевидно, злит Уильяма. И я вижу, как бывший сутенер моей матери покрывается пятнами. А это значит, что слова Миллера достигли своей цели.
Уильям вскакивает со своего места и громко ударяет ладонями по столешнице. Его лицо перекошено от гнева.
— Ты на грани от того, чтобы быть уничтоженным, Харт! А я влезаю в самый центр, чтобы не допустить этого!
Пытаюсь сесть так, чтобы оказаться как можно дальше от Уильяма. Но мощные волны его гнева настигнут везде. С каждой секундой ситуация становится все более невыносимой. Миллер медленно поднимается и копирует позу Уильяма. Сейчас станет еще хуже. Меня не может обмануть спокойствие Миллера. Он контролирует движения. Но сжатая челюсть и дикость во взгляде говорит об обратном. А я застываю, становлюсь бесполезной, пока эти два могущественных мужчины конфликтуют.
— Ты прекрасно знаешь, что я могу. Я переломаю все кости в телах тех паразитов, — шипит он в лицо Уильяму, его плечи мерно пульсируют… почти спокойно. — Будь уверен, мне не нужно думать дважды. Я сделаю это, смеясь.
— Блядь, — матерится Уильям. Он хватает воротник рубашки Миллера и притягивает его к себе. Я подпрыгиваю от удивления. Но не прошу их остановиться. Не могу и слова вымолвить.
— Отпусти… меня, — медленно произносит Миллер, в его голосе бешенство, — сейчас же.
Оба мужчины застывают, кажется, навсегда. А затем Уильям отталкивает Миллера и опускается на свое место, поднимая голову к потолку.
— Ты действительно в этот
Тут же опускаюсь в кресло, не желая создавать новые проблемы. Наблюдаю за тем, как Миллер поправляет рубашку и галстук, а затем тоже садится. Испытываю глупое облегчение, когда он берет мою ладонь и сжимает, показывая, что в порядке. Контроль вернулся к нему.
— Я так понимаю, ты говоришь о вчерашнем. — Уильям саркастично смеется, его взгляд теперь направлен на меня и Миллера. — Ты хочешь узнать, не о том ли я, что ты пытался пометить свою территорию в моем офисе?
— Что я и сделал.
Помоги мне, боже.
— Довольно! — кричу я, раздраженно глядя на Миллера. — Просто хватит! — Оба откидываются назад, на раздражающе красивых лицах застывает удивление. — Давайте вы уже прекратите строить из себя мачо!
Выдергиваю ладонь из хватки Миллера, но он тут же возвращает ее назад, затем оставляет легкий поцелуй.
— Прости, — просит искренне.
Глубоко вздыхаю и обращаю внимание на Уильяма, который, в свою очередь, задумчиво изучает Миллера.
— Я думала, ничто не сломает нас, — произношу я, замечая, что Миллер прекращает поток поцелуев.
После того, как Уильям помог нам улететь в Лондон, я была уверена, что он больше не вмешается в наши жизни.
Он вздыхает. Чувствую, как Миллер опускает мою ладонь себе на бедро.
— Я сам сейчас ругаю себя, Оливия. Я вижу любовь, но еще замечаю катастрофу. Я ни хера не понимаю, что сделать ради хорошего исхода. — Он прочищает горло и смотрит на меня, извиняясь. — Прости за грубые слова.
Саркастично выдыхаю. Прости за грубые слова?
— И что нам теперь делать? — продолжает Уильям, игнорируя мое потрясение и глядя на Миллера.
Да, давайте уже покончим с этим. Тоже смотрю на Миллера. Он ерзает в кресле, ему некомфортно.
— Я все еще хочу выйти, — говорит он под нашими взглядами. Дискомфорт не мешает ему решительно произносить свои слова. Уверенность — это хорошо. Хотя я прихожу к выводу, что этого недостаточно.
— Да, это мы уяснили. Но позволь спросить, позволят ли тебе уйти? — Риторический вопрос. Ответа нет. И не будет. Поэтому Уильям продолжает: — Почему ты привел ее сюда, Харт? Зная, насколько деликатная ситуация. Зачем?
Меня будто парализовало. Каждый мускул моего тела напрягается в ответ на вопрос. Не могу позволить Миллеру взять вину на себя.
— Он не брал меня, — стыдливо шепчу я, ощущая, как хватка на ладони стала сильнее, — Миллер был в «Айс». Я дома. Мне позвонили. Незнакомый номер.
Уильям фыркает.
— Продолжай.
Набираюсь смелости и смотрю на Миллера. На его лице нежное, любящее выражение.
— Я услышала то, что мне не понравилось.
Жду очевидного вопроса, но он не следует.