Одна откровенная ночь
Шрифт:
— Держу пари, что машина королевы не такая шикарная, как эта. — Ее комментарий должен был бы рассмешить меня, но я слишком занята, нервно поглядывая на Миллера в зеркало заднего вида, пытаясь оценить реакцию на весь этот беспорядок в его идеальном мире.
Он смотрит на меня в ответ, челюсть сжата. Улыбаюсь немного неловко и бормочу: «Прости». Миллер качает головой, от чего его волнистые волосы двигаются из стороны в сторону. Мы выезжаем с парковки. Очень быстро прихожу к выводу, что он хочет покончить с этим путешествием как можно
Нан непрерывно вскрикивает от восторга, пока Миллер несется сквозь поток лондонских машин, но ее возбуждение угасает, когда она замечает мою левую руку, которая тянется к переднему сиденью. Тут же понимаю, к чему приковано ее внимание. Она подается вперед и берет мою кисть, чтобы спокойно ее изучить. Ожидаю дальнейшую реакцию. Поднимаю умоляющий взгляд вверх и вижу Миллера, наблюдающего за нами в перерывах между поглядыванием на дорогу.
— Хммм, — хмыкает она, потирая кончик моего кольца подушечкой большого пальца. — Итак, Миллер, когда ты женишься на моей прекрасной внучке?
Ее взгляд под поднятыми седыми бровями быстро устремляется на меня, несмотря на то, что вопрос адресован Миллеру, и я съеживаюсь на кожаном сиденье. Ему лучше поспешить с ответом, потому что у меня нет подходящей идеи, что сказать бабушке. Мне нужно, чтобы она прекратила так смотреть. Чувствую, как краснею. А мое горло сжимается, от чего теперь не смогу говорить.
— Ну? — торопит бабушка.
— Я не собираюсь, — коротко отвечает Миллер.
И внутри все умирает. Он без проблем общается с моей отважной бабушкой. И я могу его понять, но не уверена, что она сможет. Нан старомодна.
— И почему же? — вопрошает она обижено, даже зло. Думаю, бабушка вполне способна ударить Миллера. Да это, скорее всего, и произойдет. — Что с ней не так?
Я бы посмеялась, будь в состоянии хотя бы дышать. Что со мной не так? Да все!
— Это кольцо — символ моей любви, миссис Тейлор. Моей вечной любви.
— Ну, это, конечно хорошо. Но что насчет обручального кольца.
— Потому что ваше прекрасное кольцо находится на ее правой руке, и я не могу проявить неуважение и попросить ее заменить то, что было в ее жизни дольше, чем я.
Я раздуваюсь от гордости, а Нан заикается от изумления.
— А мы не можем просто поменять их местами?
— Ты что, хочешь выдать меня замуж? — спрашиваю я, наконец-то найдя нужные слова.
— Ну, а что? — фыркает она, задирая нос. Объяснение Миллера не уменьшило раздражения. — Вы собираетесь вечно жить во грехе?
Случайный выбор слова глубоко резонирует во мне. Смотрю вверх и в отражении зеркала сталкиваюсь взглядом с Миллером. Мои глаза широко раскрыты, его — настороженные.
Грех.
Миллер снова смотрит вперед, а я остаюсь напряженной. Нан продолжает глазеть на моего мужчину, страдающего от ОКР и раньше работавшего в эскорте…
Вздыхаю. У меня нет сил даже в мыслях произнести то, через что пришлось пройти Миллеру.
— Я планирую боготворить вашу внучку всю оставшуюся жизнь, миссис Тейлор, — тихо сообщает Миллер, но Нан, судя по ее задумчивому воркованию, прекрасно расслышала его, и этого вполне достаточно.
Для меня. Хоть я и продолжаю повторять, что никто, кроме нас, не важен, одобрение бабушки много значит для меня. И думаю, у меня оно есть. Я просто буду продолжать убеждать себя, что ее неосведомленность не имеет значения, что ее мнение не изменилось бы ни на йоту, если бы она знала все грязные детали.
— Добро пожаловать домой, миледи, — прорывается сквозь мои мысли Миллер.
Мы подъезжаем к бабушкиному дому. Замечаю Джорджа и Грегори на тротуаре снаружи; мужчины сидят возле низкой стены в конце палисадника, оба выглядят встревоженными. У меня нет ни времени, ни сил, чтобы беспокоиться о Миллере и Грегори, находящихся в такой близости. Им же лучше вести себя хорошо.
— Что они здесь делают? — ворчит Нан.
Она не двигается с места, не пытается выбраться наружу, ждет, чтобы Миллер открыл ей дверь. Она не сможет обмануть меня. Ей нравится это особое отношение, не то чтобы Нан не получала его при нормальных обстоятельствах.
— Я не инвалид!
— Позволю себе не согласиться, — твердо парирует Миллер, протягивая ей руку, на что она слегка хмурится. — Поменьше дерзости, миссис Тейлор.
Я хихикаю про себя, выходя из машины и присоединяясь к ним на тротуаре, слыша, как Нан пыхтит и вздыхает.
— В щеку!
— Оливия, безусловно, училась у лучших, — ворчит он, передавая бабушку Джорджу, когда тот делает шаг вперед с озабоченным выражением на круглом лице.
— Как ты себя чувствуешь, Жозефина? — спрашивает он, подавая бабушке руку.
— Я в порядке! — Она берет Джорджа под руку, показывая, что нуждается в поддержке, и позволяет ему вести ее по садовой дорожке. — Как поживаешь, Грегори? — спрашивает бабушка, проходя мимо. — А Бен?
Он сказал ей? Я, Миллер и Джордж смотрим на моего друга. Теперь четыре пары глаз устремлены на Грегори. Он шаркает ботинками по бетону и таращится на нас широко раскрытыми глазами, а мы все просто стоим, уставившись на бедного парня, ожидая его реакции. Он кашляет.
— Эм, да, все в порядке. Мы в порядке. А ты как, Нан?