Однажды в Лопушках
Шрифт:
— А если кто-то… не хотел уезжать?
— Уговаривали.
— Как?
— По-всякому, думаю. Сперва торговались. Многим ведь надо было лишь повыгоднее продать старый дом и только. А если уж человек упирался, тогда… у Олежки связей хватало. Одна инспекция, другая… потом стройка начиналась. Редко у кого хватит нервов смотреть, как вокруг все раскапывается. Счета… поселок-то преобразовывался. Там какие-то юридические заморочки, но получалось, что люди становились частью товарищества, а значит, должны были платить, за
— Сволочь.
— А то… но все так делают.
— И с нами, стало быть?
— Возможно, — не стала спорить Линка и села. Очарование ночи окончательно разбилось о неприглядную действительность. — К маме тоже заглядывали… не этот, другие… в костюмах. Представились юристами компании. Требовали предъявить договор. И еще уговаривали не упрямиться, показать пример… мол, тогда поспособствуют переносу… переезду…
— А разве… можно?
— Не знаю. Я… я ведь и не жрица пока, а так… может, и можно. Сюда же как-то переехали… если решусь, то мама, конечно, все покажет и расскажет. Только…
— Не решается?
— Страшно мне, — призналась Линка.
И мы согласились. Нам бы на её месте тоже страшно было бы.
— И… что будет?
— В суд повестка пришла. Районный. Там и посмотрим.
Я покачала головой. Времена… вот чтобы жрицу Моры да в суд вызвали? И как они там себе это представляют в конечном-то итоге?
— Ох, девчонки, — сказала Ксюха. — Не нравится мне все это… еще и Беспальный жалобу накатал.
— На меня?
— И на тебя в том числе. Он, оказывается, много на кого писал. Давно. И теперь комиссию создают. Чтобы нарушения расследовать. Отец это с дядькой Ефремом обсуждал.
— А ты подслушала?
— Самую малость. Должны же мы знать, в конце-то концов…
Должны.
Осталось понять, что делать с этим самым знанием.
А домой нас Игорек провожал. Я его почуяла, хоть и держался он в отдалении. И даже поздоровалась издали, хотя Игорек изо всех сил делал вид, что вовсе даже не провожает, что просто гулял он тут, а мы — так, случайная встреча.
Пускай.
Главное, что до дома я добралась, когда уже небо на востоке загорелось золотом. Нет, определенно, с этими ночными походами пора завязывать. А то сила силой, но здорового сна она не заменит.
Тетка уже ждала. И молча поставила передо мной огромную кружку травяного чая.
— Я нивяника принесла, — сказала я.
Рвали вместе. И получился целый пакет, который я заблаговременно с собой прихватила.
— Хорошо.
Свежий хлеб. Желтое масло. И крохкий сыр, который я посыпала солью.
— Теть, а теть, ты про Калинковичи слышала? Что там строят? И у нас хотят?
Она кивнула и присела напротив.
— Ты… Васятку одного больше не пускай ко мне, ладно? А то ведь мало ли. Как-то то ли от разговоров этих, то ли просто от всего, происходящего вокруг, но сделалось мне до крайности неспокойно.
Тетушка
Растерянной.
Несчастной.
На глаза навернулись слезы.
— Справимся как-нибудь, — сказала тетушка. — Чай, не в первый раз.
— Не в первый?
Слезы высохли. Она же пожала плечами.
— Тут место такое, многим нравится. Еще с тех времен, как Лопушки возникли, находились желающие их к себе прибрать. Или думаешь, вольное поселение сильно кому-то по вкусу было? То один боярин подступался, желая помочь с охраною земель, то другой. Да только где они ныне? Лопушки же, вон, стоят. И стоять будут.
Произнесла она с этакой уверенностью, что мне даже полегчало.
Правда…
— А Линкину матушку в суд вызывают.
— Вызывают.
— И еще к дядьке Берендею приходили…
— И не только к нему, — тетушка поставила передо мной сковородку со шкворчащей яичницей. — Ешь, давай, а то там у себя точно завтракать позабудешь.
— К нам тоже приходили?
Яичница была такой, как я люблю, с выжаренным до твердости белком и желтыми озерцами жидкого желтка.
— Приходили.
— И… а я где была?
— В лесу. Брусничный лист собирала.
Так это ж когда было?
— Ко всем приходили. Сперва агентов прислали, чтоб дома скупить. Начали людям рассказывать, будто бы тут трасса ляжет, а еще завод поставят.
— Так ставят же!
— Не завод, а мануфактуру, по переработке растительного сырья, — тетка щелкнула меня по носу. — Травы будут принимать. И, говорят, не только их. Ходят слухи, что вот-вот разрешат в государевых аптеках ведьмиными зельями торговать. Конечно, по лицензии, но все неплохо.
Я кивнула.
Нет, со сбытом у тетушки проблем нет. Скорее уж с нехваткой времени, ибо желающих на её зелья с мазями больше, чем она изготовить способна. Теперь-то, конечно, я помогаю, но… мои — иные. А вот мануфактура… может, съездить и поглядеть?
Сила-то у меня имеется.
Знания тоже, даже со справкой если. Нет, в цех, конечно, не возьмут, а вот на приемку — вполне. На государевых же предприятиях и зарплата неплохая, и соцпакет стандартный. Да и с курсами всегда помогут.
— Вот и я о том же подумала, — сказала тетка. — Люди нужны будут.
Жизнь, кажется, налаживалась. С одной стороны.
— А… эти?
— Ничего. Наши продавать дома отказались. В Калинковичах они подобный фокус провернули, но тут — дело иное. И подход иной надобен. Вот и ищут способы.
— С судом?
— И с ним. Думаю, выдвинут обвинения в некорректном использовании силы.
— Комиссия же… — я помрачнела, как-то с тех самых пор, с неудачной своей защиты, появилось у меня по отношению к комиссиям некоторая предубежденность.