Однажды в Лопушках
Шрифт:
— Не вытащим сами, — сказала Ксения.
— А ты… не можешь?
— Это болото. Болото — это другое. Надо дядьку Федора просить. И папку тоже, чтоб сподмог.
— Пожалуй… — Калина поглядела на машину. И на Олега. Снова на машину. Странно. Ему бы расстроиться, а то и вовсе в ярость впасть, как оно случалось, когда все выходило не по плану. А он стоит и думает, успеет ли подъехать неизвестный дядька Федор или нет. И хорошо, если бы не успел. Глядишь, был бы повод задержаться.
— Тогда я схожу, а вы тут…
— Может,
А они рассмеялись. Бестолковые. И Ксения сделала шаг, а потом исчезла.
— Это наш лес, — пояснила Калина, улыбаясь ласково-ласково. — Мы тут выросли.
— И что? Мало ли… дурных людей хватает.
Вот не нравилось Олегу мысль, что по этому самому лесу кто-то в одиночку разгуливать станет. И ладно бы мужик, который за себя постоять способен, так ведь Ксения, несмотря на стать, женщина.
Слабая.
Беззащитная.
— Красноцветов, Красноцветов… вот и что с тобой, таким дураком, делать-то? — Калина присела на высокую кочку.
— Застудишься.
— Как-нибудь… ехал бы ты домой.
— Не хочется, — признался Олег и тоже сел. — Вроде и надо бы, а… не хочется. Аж с души воротит.
— Про больницу ты серьезно или красовался?
— Серьезно. Могу документы скинуть, если хочешь. Только ноут там.
И на машину кивнул.
— Как ты его вообще бросил?
— Да… сам не понимаю. Тогда показалось, что деревня рядом, дойду, вернусь с кем и… — Олег развел руками. — Прости?
— За что?
— За… все, пожалуй, — он почесал макушку, на которой пробивались уже волосы. — Ты со мной не вернешься, верно?
— Нет.
— И… и теперь понимаю, что глупо это. Инга такого не заслужила, а ты и подавно… я вправду жениться собирался. Ты красивая.
— И только-то?
— Не знаю… я как увидел, так и решил, что моею будешь. А я привык получать, что хочу.
— Получил?
— Получил.
— И как?
— Да… как-то не знаю. Ты красивая.
— А ты дурак, — Калина покачала головой. — Раньше надо было расходиться. Чтобы без обид.
— Думаешь, получилось бы, чтобы без обид?
— Не уверена.
— И я…
На некоторое время стало тихо, только комариный звон и разбивал эту напряженную тишину.
— Ты ведь меня не любишь, — сказала Калина.
— Почему?! — это было даже обидно.
Как не любит?
Он ведь… он приехал за нею! Рискуя, между прочим, и репутацией, и планами этими… и шел по лесу. И дрова колол! А еще обещал крышу курятника глянуть. Там ерунда, всего-то пару досок снять, которые прогнили, и новые поставить. Вечером вот и сделает.
— Не любишь. И я тебя, как понимаю. Тогда, там, казалось, что это и есть любовь. Но вот тут все иначе немного. Будто… проснулась я, что ли? — она отмахнулась от комара. — А ты на Ксюху смотришь… только… учти, её уже раз обидели.
— Кто?
Кулаки
— Не важно. Важно другое, Красноцветов. Вздумаешь мучить её своими заскоками, — Калина улыбнулась широко и радостно. — Я сама тебе сердце вырежу.
И почему-то показалось, что сказано это было на полном серьезе.
Глава 24 В которой девичьи мечты не выдерживают столкновения с реальностью
Умная женщина никогда не кричит на мужчину. Приказы отдаются спокойно, четко и ясно.
Наверное, не следовало ему говорить.
Ведь, если подумать, то кто таков некромант? Человек совершенно посторонний! А я ему тайны семейные беру и выкладываю. Ладно, не все. Про матушку я ему рассказывать не стала. И про шкатулку с украшениями. И… и про многое иное, с чем самой бы для начала разобраться, а уж потом вмешивать всяких там… некромантов. А про тетушкины догадки и давнюю историю — отчего бы и нет.
Если подумать, наследие оно или случайно получилось, но ничего хорошего это самое «Сердце Моры» не несет. Даже если у меня каким-то чудом получится достать его, что я делать стану?
На рынок снесу?
На инет-аукционе выставлю, который тот же самый рынок?
Ага, а потом буду доказывать Особому отделу, что это мое законное наследие, а не заговор против Его императорского Величества. Нет уж. Этакого счастья мне и даром не надо, и с доплатой не надо.
Я покосилась на некроманта, который молчал.
Сидел вот и молчал.
Думал.
И как знать, до чего додумается. Голова-то большая, мыслям самое раздолье. И совершенно некстати вспомнился вдруг Синюхин с привычкою его рассуждать вслух. А главное, не просто так, но чтобы я всенепременно присутствовала и слушала превнимательно.
Порой бесило вот…
Я слушала. Оно бесило, а я все одно слушала, убеждая себя, что это маленькое неудобство, которое не способно разрушить нашу большую любовь. Теперь-то понимаю, что как раз такие маленькие неудобства любовь рушат куда вернее глобальных потрясений.
— Во-первых, мы не можем быть до конца уверены, что в этом вашем…
— Бочаге?
— Бочаге сокрыто «Сердце Моры», так?
Я пожала плечами. Может, и не уверены, но почему-то мне кажется, что именно он там и лежит.
— У тебя есть свидетельства, но… чьи? Ведь твоя прабабка сама не видела артефакт, так?
— Так.
— Более того, она о нем и не упоминает даже. Следовательно, все выводы сделаны уже после. Так?
Я кивнула. И так, и этак… и то, к чему он клонит, не то чтобы не нравилось, скорее подозревала я, что малой кровью нам не отделаться.