Однажды в Лопушках
Шрифт:
В степь.
В Екатеринодаре как раз памятник открыли, героям-защитникам. Вот и посетит место славы, а заодно уж встретится с нужными людьми. Дед, конечно, отправит кого-нибудь следом…
…кажется, дядюшкина паранойя заразна донельзя.
— Тьма такого уровня весьма близка к первородной. Я допускаю, что правы те, кто полагал Брюса посвященным. Не Маре, само собой… у вас тут жрицы есть.
— Я знаю, — отмахнулась ведьма, будто говорил Николай о чем-то неважном.
— И не боишься?
— Чего? — её удивление было совершенно искренним.
— Ну… это ведь жрицы Мары…
— Людей они редко в жертву приносят. И тех… в общем, сложно все. Но наших не тронут. Никого не тронут. Без причины.
Николай кивнул, хотя спокойнее не стало. Скорее даже наоборот. И спина зачесалась. И сердце заныло, словно предчувствуя, что его вполне могут на алтарь положить.
— Там договор. Древний, — уточнила ведьма. — Но ты про другое говорил.
Говорил.
Странная тема для беседы. Те девушки, с которыми он пробовал встречаться, терпеть не могли, когда Николай заговаривал о подобных странных вещах.
Страшных вещах.
А ведьма вот слушает. Носик морщит и мизинцем кончик его почесывает. И щурится. Жмурится. И похожа на кошку, которая выбралась на нагретый солнцем порог да замерла в раздумьях. Вытянуться ли или дальше пойти.
Николай с трудом сдержал улыбку.
— Так вот… Мара мужчин не слишком жалует, поэтому остается вопрос, кому он был посвящен, но без божественного благословения сотворить подобное сложно. Кроме того, были и другие, после Брюса, которые пытались повторить.
— Не вышло?
— К счастью, — сказал Николай, и женщина-кошка согласилась с ним. К счастью… — Уж больно привлекательным это все выглядит. Вечная жизнь. Вечная молодость. Вечное… как бы то ни было, Брюс опоздал. Он завершил работу уже после смерти Петра… сложный период. Он явно не одобрил воцарение Екатерины I, поскольку попросился в отставку и, несмотря на то, что царица всячески выказывала ему расположение, при дворе не остался. Последние годы он жил в своем имении, где и проводил всякого рода изыскания. Думаю, к тому моменту камни, основа артефакта, уже вызрели, а остальное — дело техники.
Ведьма молчала.
Ждала продолжения.
А ведь она не сказать, чтобы красива. И странно, почему из всех-то женщин, Николая окружавших, его взгляд неизменно цеплялся именно за неё. Еще с той самой случайной встречи на ступенях университета. Она, должно быть, и не помнит.
Откуда ей помнить, если для неё день был обычным. Она спешила. Куда? Должно быть, домой. Как раз в библиотеке учебники выдавали. И она несла целую гору книг, из — за которой не видела ничего и никого.
И его не видела.
И сейчас… нет, видит, но воспринимает лишь… как кого? Работодателя? Знакомого?
Проклятье!
— После смерти Брюса, согласно завещанию его, и сам кабинет, и его содержимое становятся собственностью Академии наук, однако вот отдельный ларец отправляется государыне. Так камни увидели свет…
…наверное, тогда он мог бы подойти.
Предложить помощь. Это ведь естественно? Проводить. Донести те книги. А он стоял и смотрел, жадно так, будто зная наперед, что ничего-то не получится.
Тогда…
…и теперь вот рассказывает то ли сказку, то ли быль, а надо бы пригласить. Куда? Не важно. Хоть снова
— Полагаю, Брюс оставил довольно подробную инструкцию, но Екатерина то ли не рискнула воспользоваться этим даром, то ли не поверила… возможно, что и то, и другое. Повторюсь, отношения у неё с Брюсом были крайне неоднозначными. Некромантов никогда не жаловали, и даже при Петре Брюс значился «советником», а уж о его прочих талантах предпочитали помалкивать. Как бы то ни было, но впервые об использовании камней стало известно по делу о девице Семьянихиной, которая состояла в свите Анны Иоановны и после кончины той призналась в использовании темной волшбы. В общем, будучи человеком осторожным, императрица сперва решила испытать средство на ком-то, выбравши для того девицу из ближнего круга. Испытание…
— Не удалось?
— Отчего же… Семьянихина страдала чахоткой и была обречена, а вот использование «Сердца Мары» излечило её.
— Тогда откуда дело возникло?
— Дело… дело возникло от нежелания Семьянихиной расставаться с источником силы. Она не без оснований полагала, что, если лишится артефакта, то погибнет. А умирать не желала. И потому задумала убить императрицу, что вполне удалось, и сбежать.
— Сбежать, как понимаю, не удалось.
— Увы… случилось расследование, правда, далеко не все документы о нем сохранились. И тогда-то об артефактах узнали люди, пусть к трону и приближенные, но… со своими желаниями. Общим решением Тайного Совета артефакты были отправлены в сокровищницу, под особый надзор, вот только туда не дошли. На некоторое время их след теряется, но после один всплыл в семействе Воронцовых… слышала о Воронцовых?
— Нет.
— И правильно, — не удержался Николай. — Были уничтожены. Все. И не без оснований. Официальный повод — сговор с англичанами и участие в заговоре против благодетельницы, государыни Екатерины II, но реально… на землях Воронцовых случился великий мор, причиной которого стало, как выяснилось, желание главы рода жить вечно. И не только его… в общем, усадьбу сожгли со всеми, кто в ней обретался.
Ведьму передернуло.
— Они не были в полной мере людьми. Ни сами Воронцовы, которые под действием «Сердца» изменились совершенно неузнаваемо, ни те, кто служил им. Тогда-то первый из трех артефактов и был уничтожен. Второй сгубил Орловых, но там часть семейства уцелела. Повезло… хотя власти они утратили изрядно. Третий же считается пропавшим.
— Поздравляю, — мрачно сказала ведьма, глянув исподлобья. — Можешь считать, что его обнаружили… ну… почти.
Потемкин сам позвонил. И главное, момент-то выбрал подходящий: в лагере воцарилась благодатная тишина. Оленька Верещагина-таки отъехала в сопровождении верного человечка, который поглядывал на неё с весьма определенным интересом. Следом отбыл и оборотень, заверивши, что к ночи вернется, а теперь у него дела.
Дети.
Уехали и все. Защитный контур поставили, но такой, что человек мало-мальски обученный его с легкостью обойдет. Правда, Беломир контура касаться не стал. Пускай себе. Он обошел лагерь по дуге, задержавшись у полуразрушенного дома.