Однажды в Лопушках
Шрифт:
— Нет, — вынужден был признать Олег.
Тетка… тетка дожила-таки до первых его денег. И Олег отправил её в круиз. Не из большой любви, не было никогда промеж ними любви, но чтобы доказать, что он, Олег Красноцветов, вовсе не ничтожество, что может и… и потом уже, когда тетка слегла, ей уход обеспечил. Лучший, какой только мог на тот момент. А сестра двоюродная все ныла, что мамку, мол, все одно не спасти, а деньги можно ей давать.
Она досмотрит.
Или просто давать и нанять кого из деревни, кто за малую копеечку согласится.
Потом
Ну её. Не сложилось родственной любви, хотя время от времени сестрица вновь начинает секретарей осаждать, жалуясь на жизнь да бедность. Хотя отчисляют ей исправно.
И с жильем Олег помог.
И…
— То-то и оно…
— А сами почему не пошли? — не отступал Олег и хмурился, пытаясь докопаться до причины. Ленька ведь был? Был. А потом сгинул.
И…
Они ведь вместе. И лес… как бы он в лесу сгинул, если лес этот хожен-перехожен? Изучен вдоль да поперек? И ведь лес не глухой, не чащоба, а обычный деревенский, прозрачный да изученный до каждого дерева. И мысль эта теперь не давала покоя.
А еще понимание, что он, Олег, не помнит.
Все-то помнит, а дня, когда Ленька пропал, нет… и прочих дней.
— Не знаю. Может, и пошли. Не помню я! — неожиданно Белов сорвался на крик. — Хватит! Олег, ты… ты не о том думаешь! Ленька пропал и пропал! Бывает. Случается везде… и вообще, если совесть гложет, посмотри статистику по пропавшим.
— Гляну, — серьезно сказал Олег. — И статистику тоже. Только сперва узнай мне, кто тут за водонапорную станцию отвечает.
— Ты… серьезно? — Белов отер лицо дрожащею рукой.
— А то! Совсем распустились. Огород народу поливать нечем, а у них денег на ремонт нет. Представляешь? И еще узнай про стройку. Кто-то там затеял поселок коттеджный возводить, вот и выясни, кто и зачем, — он размял руки, которые ныли, и чай допил, сунул в рот блин, пожевал, наслаждаясь вкусом.
…а ведь тетка не злою была.
Олег теперь понимает. Усталой. Одна да на хозяйстве, и муж её бросил, еще когда бросил, свалил, оставив с дочкой и больной матерью, за которой тетка смотрела. А потом так же смотрела за Олегом, потому как другой родни у него не осталось. И он ни фига не был благодарным за присмотр. Видел только злость и обиду, а ведь ей, наверное, тоже другой жизни хотелось.
Хорошо хоть с круизом успел.
Олег очень надеялся, что тетке понравилось.
…и статистику он глянет, надо будет аналитикам работенку подкинуть, пусть проведут анализ, как общий, так и географический. А то ведь где это видано, чтобы дети пропадали, а никому до этого дела не было? Ленька…
…он вспомнит.
— В общем, план такой…
— Нет, — впервые перебил Белов. — Олег, ты опять загорелся. С тобой такое случается, увлекаешься какой-то идеей, упираешься в неё, что баран в ворота, и ни шагу назад.
— Ты меня бараном обозвал?
— Ты и есть баран! Боги! — Белов вскочил и руками взмахнул, что весьма возмутило хозяйскую кошку, которая тихо себе дремала. Вот Олегу тоже не понравилось бы,
— Оно не рваное, — возмутился Олег. — И вообще, я курятник чинил… что, прикажешь, в нормальной одежде?
— Ты послушай себя! Ты курятник чинил! Ты и курятник… — Белов опять руками взмахнул, правда, без прежнего энтузиазма. — Я начинаю думать, что ты не в своем уме.
— Ну… а что не так с курятником? — Олег сунул блин за щеку. — Вот… слушай, там еще крышу надо поправить. Снять старый шифер и новый положить, пару листов всего. У тетки Иры есть, но один не сдюжу.
— А дальше что? Займешься этой… водонапорной башней? И стройкой по соседству?
— Ага, — план был годным.
— Может, еще в депутаты местечкового совета пойдешь?
— Ну… ты ж сам говорил, что можно и политикой заняться.
Белов закрыл лицо ладонью.
— Не такой, Олежка, не такой… нормальной серьезной политикой… а ты… ты действительно это…
— А чем тебе не нравится? — мысль, высказанная Пашкой, показалась вдруг до странности привлекательной. Надо будет посмотреть, кто тут город держит и можно ли его потеснить. И вообще выяснить, как тут с выборами дело обстоит.
— Всем, Олег! Я… я приехал тебя образумить!
— Ну?
— Там твой бизнес. Инга. А тут… тут только шалава…
— Она не шалава, — Олег нахмурился. — Она хорошая девчонка, которой я жизни попортил прилично.
— И теперь тебя совесть замучила?
— Не совесть, — Олег протянул руку и дотронулся до кошачьей спины, и кошка приоткрыла желтый глаз, заурчала ласково. — Но подумай, что я хорошего в жизни-то сделал? Хотя бы за последний год? Ну, кроме курятника.
Из горла Белова вырвался странный звук.
— Вот реально… да сядь ты, Пашка, поговорим, наконец, как люди, а то в последние годы будто… очумел совсем. Смотри, сколько я за последний год заработал?
Белов призадумался.
— До фигища, верно? — пришел ему на помощь Олег. — И что дальше? В этом году заработаю еще больше… и в следующем, если Боги будут милосердны. Но… она правильно сказала.
— Кто?
— Ксения. Что толку с денег, если пользы от них нет.
— Кому нет? — Белов-таки сел, упер руку в стол и лицо закрыл.
— А никому… вот смотри, у меня дом… дома… много домов. Много машин. Много всякой фигни, которая по-настоящему и не нужна-то. Вот… вот на кой мне часы за пару сотен тысяч?
— То есть, решил податься в бессребреники? Этак и святым станешь.
— Это вряд ли. Святым никогда не был. Я обычный человек, Пашка. Подловатый. Трусоватый. Жадный. И не только это… — блины у тетки Ирины были на диво хороши. Особенно если их в варенье макать, которое вишневое, жидкое. Оно пропитывало блин насквозь, а потом еще стекало быстрыми капельками. — Но… понимаешь… я осознал, что у меня до хрена денег, а они… куда они потом? Ну, как помру?