Однажды в Манчинге

Зима Ольга

— Лейла была ранена магическим клинком! — Мидир еще раз тряхнул друида. — Кто это сделал? Кому позволено убивать и раскачивать равновесие?

— Его дали Боудикке! А больше ничего не знаю!

— Тикки, — вспомнил Мидир и похолодел.

Племянник оказался прав: теперь он никогда не забудет это имя. Гадину подколодную надо уметь увидеть и в любых краях отличить!

— Как она вышла на вас? Как вы вообще с ней связались? — время поджимало, но следовало узнать об этом впредь.

— Тикки обучалась в нашем капище. Раньше, давно!

А теперь вернулась, прибежала вся в слезах, показывала подвеску от ши, сказала, что боится жить с сыном демона под одной крышей. Мы пообещали ей защиту и силу взамен на полукровку. Это был честный договор!

Возможно, по людским меркам так и было, но Мидир не упустил возможность еще разок тряхнуть человечишку до стука челюстей. Договоры, включающие в себя обмен жизни на что угодно, Мидиру заранее ни в каком качестве не нравились!

— Где он? — едва удалось не прорычать.

— В кромлехе. Братья не могут сломать защиту, — выразил вежливое недовольство друид, опасаясь снова быть встряхнутым.

Мидир возблагодарил старых богов: это означало, что Джаред жив, и не удержался от нового вопроса.

— Зачем вы позволили убить Мэрвина? Чем и кому смиренный отшельник мог помешать? Зачем вам вообще была нужна его смерть?

— Он нарушал равновесие! — тут друид возразил с нездоровой горячностью.

— Подробнее, во имя всех твоих серых собратьев, — сжал Мидир тощую шею. — Равновесие можно нарушить тысячей способов!

— Мы ставили на Рагнара, — заторопился друид. — Он должен был стать королем и усилить нашу власть, а Мэрвину не нравилось, что Рагнар питал свою силу жертвенной кровью и собирался узаконить детские жертвоприношения!

Мэрвин. Брат! Перед глазами у Мидира потемнело вовсе не от собственной ауры.

Звон в ушах не сразу, но кое-как унялся. Неоспоримо хорошо, что он Рагнара уже встретил и по-настоящему убил. Если бы Мидиру пришлось разыскивать человека сейчас, он бы убивал лжеца и мучителя долго.

— Ты понимаешь, кто сейчас нарушил равновесие?

Друид закивал. Стертые, невыразительные черты лица теперь искажал страх, окладистая борода, уложенная колечками, тряслась.

— Если тебя ударили — ударь в ответ, — продолжил Мидир. — Я в это верю, я этим живу, но слово свое не нарушу. Разреши мне доступ в твой Дом и, если Джаред будет жив, я не трону твоих братьев. Разумеется, кроме тех глупцов, кто решит помешать мне увести его.

Друид торопливо залепетал:

— Разрешаю тебе доступ в мой Дом и беру на себя ответственность за все, что воспоследует твоему приходу! Иди по этой дороге легко, как по ветвям познания!

Разрешение было дано и принято, поэтому Мидир без всякого стеснения сдернул с друида плащ, надел на себя, оправил рукава и в недоумении поднял глаза. Служитель равновесия стыдливо поддергивал свое нижнее одеяние и не двигался с места, краснея, как девица на выданье. Наткнулся на недоуменный взгляд волчьего короля, дождался, пока Мидир еще и брови поднимет,

все равно не догадался.

— Веди! — Мидир устал ждать и толкнул человека вперед.

Тот заторопился по каменному переходу, ведущему в кромлех, а Мидир последовал за ним.

Друидов и послушников внутри оказалось предостаточно. Факелы давали мало света, больше — вони, почти невыносимой для звериного обоняния. Каменные коридоры несли защиту от магии, как людской, так и обитателей мира Холмов, отвратительно пахло кровью, и король Благого мира понял, что теряет остатки магии. Идти становилось все труднее и труднее, словно плыть в замерзающей воде.

Уж не хочет ли этот друид просто вымотать его?

На ловушку изначально похоже не было, но настоящая ловушка тем и отличается от поддельных — всегда раскрывается неожиданно. Местный караул отличали подобные серые балахоны, в который сейчас был облачен волчий король, два друида подобрались, стянулись ближе, настороженные явлением человека без балахона.

— Ровных весов и ясного дня, брат, — приветствовали они шедшего перед Мидиром. — Кто осчастливил нас своим приходом?

— Далекий собрат желает присутствовать на выемке магии, — зажурчала друидская речь, и ей верили. — Простите мне мой вид, далекий собрат лишен привычной одежды. Мой долг — помочь ему.

Как обычно, ни слова лжи. И ни слова правды!

— Далеким собратьям следует относиться к нашим обычаям бережнее, — один из караульных надменно кивнул.

— Но мы его прощаем, хранить равновесие должно вместе, — договорил второй. — Так уж и быть, проходите.

Они миновали выход, сложенный из трех громадных валунов, и оказались на широком дворе без намека на зелень. Факельный круг словно затягивал петлю на валуне, где распластался беспомощный Джаред. Рядом с каждым вертикальным останцем стояло по друиду. Девятеро, счастливое число.

Каждый из колдующих людей сейчас пытался ослабить защиту Джареда, как ножами соскребая с нее слой за слоем. Племянника спасало то, что он сам был неплохим магом, хотя не осознавал этого. Его горячее нежелание как-то содействовать страшным людям сейчас работало мощнее любого заклинания: ребенок сам поддерживал силу тех артефактов, которые на нем оказались. Материнское благословение спасало его, покуда он хотел спастись, пока в Джареде жива была надежда.

— Кто это? Кого ты привел? — ближайший к ним человек в плаще повернулся.

— Это далекий собрат… — провожатый снова затянул ту же песню.

— Не увиливай! Кто это?! — в самом ближнем кругу уловка, конечно, не сработала.

Друиды насторожились, сосредоточились, напитали снова защитные заклинания, пересоздавая их от центра площадки, отшвыривая или пытаясь отшвырнуть пришедших.

По черной земле прокатился гул, что-то внизу, глубоко под ней, дрогнуло, словно кость под звериной шкурой, и Мидир содрогнулся вслед. Содрогнулся, но устоял, чего нельзя было сказать о провожатом.