Однажды в Марчелике 3

Сухов Лео

Кто пропустил атаку? Кто проворонил огромный флот? Ответов на эти вопросы у Педро не было. Разве что историки потом смогли бы восстановить по крупицам всё, что происходило. Впрочем, генерал Форестер просто использовал ту тактику, которая помогла ему на Матенском архипелаге. Стремительный бросок к побережью, штурм посреди ночи – и жёсткое подавление береговых орудий до того, как защитники успеют показать всю их мощь.

Кто сказал, что снаряд не падает в одну воронку дважды? Кто сказал, что хитростью, которая сработала однажды, никого больше не обманешь? Один и тот же приём будет работать до тех пор, пока у обманутых хватает глупости обманываться снова

и снова. И пока в потёмках по тревоге поднимались защитники Порта Марчелика, уже были до основания разрушены два форта, прикрывавших устье Нигад-бех.

«Святой Пётр», «Святой Павел» и «Дурной Волл»… Так назывались три броненосца, не так давно спешно построенные новыми властями Марчелики. Они должны были прикрыть побережье от высадки староэдемцев. А теперь все три полыхали как погребальные костры, дрейфуя вместе с ленивой рекой в сторону морских просторов. Но никто не хотел остановиться и посмотреть, как горит огонь, течёт вода и спасаются бегством матросы, сигая с борта…

Внимание они привлекли только разок – в тот момент, когда на «Дурном Волле» пламя добралось до корабельного арсенала. Бабахнуло так, что пароходы с более благозвучным названием предпочли пойти ко дну до того, как их разнесёт по всей стремнине…

Впрочем, этот последний взбрык «Дурного Волла» был единственным результативным действием марчельского флота. Потому как пролетевшая три сотни метров башня главного калибра, упав в воду, перевернула три шлюпки экспедиционного корпуса из Старого Эдема, выбив из рядов атакующих сразу шесть десятков человек. «Дурной Волл» старательно оправдывал своё название и проявил в ту ночь куда больше патриотизма, чем многие другие марчельцы…

Впрочем, Педро всего этого не знал. В этот момент он был очень занят: спасался от пулемётных очередей в развалинах жилого дома. Педро лежал на куче битого камня, в углу двух стен – от которых только этот самый угол и остался. Он никак не мог заставить себя подняться и стрелять, а вместо этого смотрел, как пытается выжить в аду городского боя печальный комнатный цветок, торчащий из кучки земли и черепков горшка.

Цветок выглядел чуждо и даже инфернально на фоне чёрного дыма, отблесков огня и грохота. Но его вид заставлял Педро верить и в своё спасение тоже – хотя сердце сжималось от страха всякий раз, когда в офис политии прилетал очередной корабельный снаряд, поднимая в воздух тучи пыли и осыпая осколками и без того пострадавшую площадь.

– Вперё-о-о-о-од! За свободную Марчелику! А-а-а-а-ргх…

Снова застрекотали пулемёты, а на площади раздались крики, хрипы и стоны. На алтарь свободы были брошены очередные жизни, а проклятый эксплуататор принял жертву и поставил в сопротивлении жирную точку. Но Педро не стал выглядывать и считать, сколько ещё придурков, считавших, что всё решает плотный строй и боевой настрой, полегли от достижений технического прогресса.

Педро не считал себя умным. И окружающие умным его не считали. Больше того, многие его знакомые за глаза называли его идиотом. Зато Педро был жив и, подчиняясь базовому инстинкту самосохранения, вжимался в кучу камня, спасая свою драгоценную жизнь – чтобы, если найдётся такая идиотка, которой он приглянется, продлить эту самую жизнь в вечности новых поколений. Надежды на это были, конечно, весьма призрачные…

Однако если представить гипотетическую ситуацию, в которой самая красивая женщина мира и идиот Педро останутся последними людьми на Эрфе – шансы у него однозначно были. Правда, Педро был слишком глуп, чтобы их взять и просчитать. Зато достаточно близок

к животной природе человека, чтобы не высовываться под снаряды. И тем самым упорно приближал воплощение некогда призрачных шансов.

А потом всё затихло… Нет, где-то далеко в море корабельные пушки ещё продолжали бить в подсвеченные горящими флэш-файерами здания. Гремели раскаты орудий обеих враждующих сторон, и стрекотали пулемёты, поливая свинцовым ливнем наступающие порядки обеих армий. Зато рядом с Педро, на площади Святой Марии, где из всех особняков осталась целой лишь церковь – да и то потому, что священник надёжно запер металлические двери, а внутри не закрепились защитники города, спасаясь от артиллерии – было тихо.

Иногда поблизости ещё обрушивались с грохотом стены, и трещало пламя пожаров… Однако, по сравнению с тем, что здесь творилось всего минуту назад – это была почти идеальная тишина. Штурмующие староэдемцы не стали прочёсывать руины. Они прошли дальше – в сторону дворца губернатора, солдатских казарм и убегающего населения Порта Марчелика.

А Педро остался один, на заваленной трупами площади, среди руин, под чёрным от дыма небом. И с бесполезной (против староэдемских орудий-то!) винтовкой в руках. Подчиняясь своему звериному чутью, ополченец выбрался из укрытия и спешно, пригибаясь к самой земле, засеменил к церкви – в надежде, что там найдёт укрытие до конца штурма.

Педро не стал ломиться в главные ворота. Он обошёл церковь с юга и добрался до маленькой дверцы, ведущей в подвалы. Эта дверь тоже была обита железом, но вот защёлка внутри… Защёлку он сам не так давно ремонтировал. И точно знал, что долго она не выдержит. Потому что Педро в тот день было откровенно лень выполнять свои обязанности.

Он решительно просунул штык винтовки в щель, надавил – раз! – два! Защёлка с тихим треском отвалилась, и дверь открыла ему путь к спасению. Педро смело и решительно шагнул в темноту подвала, а в ответ ему тут же сухо треснул выстрел… И ополченец, как подкошенный, свалился на каменный пол, предсмертно хрипя.

Кларисса не была умным человеком. Её немногочисленные родственники, а также вся обслуга в базилике Святой Марии, и вовсе считали, что она круглая идиотка. Однако, так или иначе, сейчас все они тщетно, как считала девушка, пытались спастись от штурмующих. А она, Кларисса, находилась в прохладе церковных подвалов, в полной безопасности – и даже только что защитила свою жизнь!

Так считала сама Кларисса… Правда, она не знала, что только что застрелила свой единственный шанс на счастливую семейную жизнь. Хотя… На то она и была не слишком умной от рождения, чтобы не нагружать мозг высокими материями и прочей ерундой.

Ну и, к слову… Никогда – извини, Педро! и покойся с миром! – последними в мире людьми не станут первая красавица Эрфы и какой-нибудь идиот. Потому что у обеих этих категорий нет ни шанса выжить в такой гипотетической бойне, которая может стереть род людской с лица Вселенной…

Вадсомад Старган, стоянка фургонов Кастиелло де Романо, Марчелика, 8 февраля 1937 года М.Х

«…Весьма вероятно, что задержка окажется слишком долгой для вас. Конечно, остаётся немало способов добиться нужного результата окольными путями. Однако, если время имеет критическое значение для решения вашего вопроса, я допускаю, что ваше вмешательство оказало бы благотворное воздействие на ход расследования, а также на отзывчивость банды с топорами и их готовность отвечать на вопросы.