Однажды в Марчелике 3
Шрифт:
– А, ну тогда я спокойна… Во всяком случае, постараюсь быть спокойной… – согласилась Сильвия.
– А что делать с остальными заключёнными! – крикнул Марк, который и не собирался покидать свой пост.
– Оставьте пока всех в камерах, но будьте к ним вежливы! – крикнул с лестницы Эдди. – Я приду потом, и мы со всеми разберёмся!..
– Метен Страус! – опомнился Дан, догоняя рива. – Ваш жетон, метен…
Касадор выудил из своего кармана золотистый символ власти, прямо-таки до неприличия начищенный. А Эдди вздохнул, взяв его в руки, и осторожно нацепил жетон на домашний
– И револьвер, шеф! – Юлий торжественно передал шефу серебристый символ произвола и принуждения.
– Спасибо, метены! – Эдди взял револьвер. И сразу почувствовал, как былая сила вливается в его усталые члены.
Конечно, никакого волшебного омолаживающего эффекта не было. Ни в револьвере, ни в жетоне. И Эдди Страус, как в сказке, не скинул сразу пару десятков лет. Однако в таких деликатных вопросах нельзя исключать толику эффекта самоубеждения…
И если на лестницу вошёл усталый пожилой, хоть и решительный человек, то во двор форта, где охранники как раз сносили тела дежурных политеев в одну кучу, вышел решительный и суровый рив Викторина, распространявший вокруг ауру власти и силы.
И даже нелепый мягкий домашний пиджак не мог испортить этого грозного впечатления. Потому что за плечами у пожилого рива были суровый Дан Старган и строгий жендарм Юлий Резолут…
Город Викторин, здание городского суда, г. Викторин, Марчелика, 21 апреля 1937 года М.Х
По каменным ступеням, под лучами сияющего в зените солнца Марчелики, поднимался известный теперь всему городу касадор Дан Старган.
А ещё девушка-касадор Пелла Флинт. Мелкая, но, по всему заметно – очень свирепая.
А также решительно настроенный рив Эдди Страус. И его старший жендарм Юлий Резолут.
За их спинами с совершенно благодушным выражением лица шествовал сыщик Гарри Альфареро.
С учётом прошедшего накануне штурма (а заодно и полного самоустранения городского совета и мэра от управления Викторином), делегация была более чем представительная.
А любой юрист знает, что представительные делегации вредят благополучию адвокатов и судей. Не меньше, чем некоторые юристы вредят благополучию простых людей. Особенно опасны такие делегации бывают в те непростые и смутные времена, что наступили в Викторине с восходом солнца…
Ведь выступающие единым фронтом представители законных и оккупационных властей – это опасный симптом, который может привести к нарушению здоровья. И даже к скоропостижной смерти. Впрочем, по вполне естественным причинам.
Каким именно? Это потом лекари обязательно придумают – даже не сомневайтесь!.. И доза свинца, проникшая в организм через несколько неестественных отверстий, в данном случае причиной смерти считаться не будет.
Именно поэтому в конце лестницы, со всем возможным почтением на лице, делегацию встречал старший судья Антуан де Брюмо. Его кандидатура была выдвинута всей коллегией адвокатов и судей. Помимо почтения, Антуан очень старался изобразить раскаяние, подобострастие и даже радушие. Но получалось из рук вон
К своему сожалению, Антуан де Брюмо был слишком стар и медлителен, чтобы вовремя уничтожить в своём кабинете весь компромат и отбыть в сторону дома. А потом и вовсе исчезнуть в неизвестном направлении: вместе с семьёй, накоплениями и сохранённым чувством собственного достоинства.
Он как раз спешил к одному из служебных выходов, когда был схвачен мерзкими судьями Рико и Джонатаном. А затем насильно приведён к главному входу – отвечать за своё решение по судебному процессу метена Страуса…
В общем, положение Антуана де Брюмо было плачевным. Это именно его решение позволило упечь рива Эдди Страуса в тюрьму. И в планах Антуана не было такого пункта, как «отвечать за это решение». Однако, к несчастью, в столь суровые и смутные времена не всем планам суждено сбываться от первого до последнего пункта.
Когда делегация наконец-то остановилась, старшему судье следовало бы радушно распахнуть объятия. Как минимум, чтобы показать, как он рад видеть всех этих, несомненно, достойных метенов и мешо… Однако бедного Антуана буквально парализовало, и он не мог даже пальцем пошевелить – какие уж тут объятия…
– А! Антуан! – обрадовался Эдди Страус. – Удивлён, что ты ещё здесь!
– Ну… Мнэ-э-э… – главный судья всё-таки взял себя в руки, чтобы выдать язвительное и короткое: – Я тоже, знаешь ли… Удивлён…
– У меня к тебе много вопросов, Антуан… И первый из них, конечно же: какое право ты имел судить рива?! К сожалению, этот вопрос я вынужден буду немного отложить! – метен Страус потеснился, пропуская вперёд Пеллу, Дана и Гарри. – А пока с тобой хотят поговорить эти метены и прекрасная мешо. У них есть пара вопросов, на которые они очень спешат получить ответы. И скажу сразу…
Рив обвёл взглядом остальных адвокатов и судей, сгрудившихся за спиной старого Антуана. И только после этого продолжил, но теперь уже очень и очень серьёзным голосом.
– И в ваших интересах, метены, мешо и эрбе, ответить на эти вопросы. Потому что, сказать по правде, вот этот метен… – Эдди легонько хлопнул по плечу Дана. – …Это тот человек, от которого напрямую зависит ваше благополучие, здоровье и даже жизнь.
– Но вы же рив! – воскликнул один из молоденьких адвокатов, верно истолковав слова Эдди. – Вы же можете ему запретить!..
– А зачем, дорогие мои? – поинтересовался Эдди. – Зачем я должен ему что-то запрещать? Я сам выдал ему санкцию вершить суд и выносить приговоры. Не вижу причин отзывать это разумное и взвешенное разрешение!
– И что же… мнэ-э-э… Скажет на это Ассамблея Колоний? – приосанившись, поинтересовался главный судья.
– Вас, метен Антуан, сейчас должно волновать вовсе не это! – мрачно ответил за рива Дан Старган. – Вас должна волновать баллистика!
– Но… Э!.. Не понимаю! – возмутился главный судья, и в этот момент касадор откинул полу пиджака, вытаскивая из кобуры огромный револьвер. – А! Понял!.. Мнэ-э!.. Понял, метен Старган!