Однажды в Марчелике 4
Шрифт:
Вот только Иона отлично видел, что чёрный волл ускакал без седока.
Дан появился совсем рядом. Вынырнул откуда-то из-за палатки: стремительный, хищный и улыбающийся. И вновь в его руке уже заряженная «немезида», а выстрелы сливаются в одну сплошную череду. И пули собирают свою страшную жатву, напитывая красноватый песок кровью. И всё вокруг становится красным — почти как глаза молодого касадора, сияющие «королевским алым».
Маринао чуть повернулся, сплёвывая кровь. И, дотянувшись до пояса, принялся вливать в себя все склянки, которые таскал с собой.
Но раз такое позволил себе Дан Старган, то кто-то должен был встать против него. Как бы давно Маринао ни бросил свою касадорскую жизнь, но это правило было основой основ, на которой стояла его картина мира.
И раз один сверкает «королевским алым», то и другой должен принять этот яд. И пусть Бог рассудит, кто прав, а кто виноват в этой смертельной драке. И только Господь назначит плату за неуязвимость. И только так! И поэтому Иона пил всё, что возил с собой долгие годы, не собираясь спокойно смотреть, как убивают верных ему людей.
А убийства шли вовсю, одно за другим.
Телега с чёрным ящиком Томази застряла в самом начале подъёма из бухты. Кто-то вёл огонь по сопровождавшим её бойцам, не давая им подняться. Тем приходилось прятаться, укрываясь за деревянными бортами, и отстреливаться. Вот только враг оставался невидим — и продолжал стрелять. И пусть пока внизу погиб только один человек, но в том отряде каждый стоил десяти. И это заставляло Иону бессильно скрипеть зубами.
А сверху проклятый Старган, перемещаясь как тень, отстреливал тех, кто сумел пережить начало боя. Он двигался будто хищник в ночи, буквально исчезая в воздухе, растворяясь на солнечном свету, прячась за облаками пыли, поднятыми ветром и людьми… Свистевшие рядом пули лишь бесславно пронзали воздух, не найдя цели. И всё быстрее убывали бойцы-дельтианцы…
Ульрих Томази укрылся за опрокинутым столиком. Он двигался быстро, стрелял метко — но никак не мог попасть, хотя тоже не побрезговал принять специи.
Неподалёку от него, сжавшись в комочек, прятался у ящиков мальчишка-посыльный, нанятый совсем недавно. И, кстати, показавший себя честным исполнителем, ответственным работником — да и просто неплохим человеком. Его решено было взять с собой в Мезализу. Вот только сумеет ли он пережить сегодняшний кровавый день? Иона в этом сильно сомневался…
Пару раз пули взрывали землю рядом, но каждый раз парнишке потрясающе везло. Он всё ещё был жив, по-прежнему здоров и не ранен — и всё ещё прятался, избегая верной смерти. А рядом, один за другим, падали на землю верные бойцы отряда, лично отобранного Ульрихом Томази.
Один из дельтианцев, подчиняясь приказу Томази, сорвался с места и устремился к фургону Нэша. «Эмеральд!» — с усилием вспомнил Иона его имя. Оставшиеся рядом с Ульрихом трое бойцов встали и начали стрелять по мечущемуся
— Ульрих! Томази! — голос Дана прозвучал как-то слишком медленно для возникшей ситуации.
Каждому понятно, что когда человек так двигается, то и думает он быстро, и говорит быстро. Дан пытался держаться, но было сразу понятно, что даже для него, привыкшего к приёму специй, скорость оказалась чрезмерно велика.
— Тебе конец, Томази! В этот раз совсем конец!
Заревели воллы. Неизвестные стрелки переключили внимание в ту сторону, пытаясь помешать Эмеральду. Однако верный дельтианец сумел избежать пуль — и вот уже он тащит к фургону пару воллов, прикрываясь от выстрелов их могучими телами. Иона продолжал лежать. Ему надо было выждать. Дать время подействовать специям.
Иначе всё напрасно, и он лишь подставит себя, но не сможет сравниться со страшным врагом. Ни в скорости, ни в меткости, ни в силе, ни в сообразительности…
— Что, Старган, наглотался специй? Только так можешь? — рявкнул Томази, не высовываясь из своего импровизированного укрытия.
— А ты только и можешь, что прятаться, поджав хвост, сукин ты сын? — не остался в долгу Дан. — Не поможет!
— Оставил бы ты меня в покое, чёртов мститель! Что ты пристал, как кровосос?! — крикнул в ответ Ульрих.
— Слушай, Томази, я давно хотел задать тебе вопрос! — крикнул Старган. А затем гулко ухнула «немезида» и отправила тело очередного дельтианца на землю. — Зачем ты подался в этот самый «Диахорисмос»? Чего тебе в своём трактире не сиделось?
— А тебе не всё равно? — отозвался Ульрих.
Выстрелы винтовок из зарослей на краю берега не смолкали. Не унимались стрелки, пытающиеся остановить Эмеральда. Однако фургон Нэша расположили с умом — в укромном месте, прикрыв возвышенностью, камнями и кустарником. Иона видел, что Эмеральд с фургоном сумеет уйти. А раз так, то беспокоиться надо было об Ульрихе.
«Говори с ним! Говори! — мысленно умолял Маринао своего друга и начальника. — Дай мне время, Ульрих! Мне надо совсем немного времени!».
— А тебе не всё равно? — Дан даже издал что-то, похожее на смешок. — Ты уже труп, так что расскажи! Зачем тебе было всё это устраивать? Реки крови. Война. Чего тебе не хватало-то? Власти?
— Власти… Нет, Старган, не власти. Хотя её, конечно, мало не бывает! — Томази откинул барабан и принялся загонять в него патроны. — Мне не хватало этой самой крови, метен!
— Крови? Ты кровожадный дебил, что ли? — удивился молодой касадор.
— Нет, Старган! Я тот, чью семью когда-то убил зачуханный аристократишко! Просто был не в духе и убил! В моём собственном трактире! И ему за это ничего не было! Ничего, слышишь?! — Ульрих со злостью вернул барабан револьвера на место. — А вот чего ты ко мне привязался?!
— А ты убил единственного родного для меня человека, Томази! Старика! — ответил Дан. — Впрочем, ты же знаешь…
— Да я знаю, почему ты меня преследуешь! — рявкнул Томази.