Однажды в Марчелике
Шрифт:
Кроме того, до него, наконец, начало доходить из обрывков разговоров, что он вообще поступил, как полный дурак. Мало того, что оставил слишком уж подозрительно чёткий след, так ещё и место выбрал для засады самое очевидное… И только когда его приподняли и накинули на ноги петлю, Ивар понял, что пули не дождётся.
Широко распахнув глаза, он уставился на задницу волла, в седле которого сидел тот самый парень. Зрачки у него по-прежнему были красные, и оттого недобрый взгляд был ещё страшнее…
– Все ещё не хочешь говорить? – поинтересовался парень, улыбнувшись во
«У тех парней, что меня наняли, были татуировки!» – хотел в ужасе закричать Ивар, но получилось только сипло выдохнуть:
– На хрен…
– Ну тогда покатаемся! – обрадовался парень.
Он стукнул пятками бока волла, и тот двинулся вперёд. Ещё удар – и рысью. Когда животное перешло в галоп, ноги Ивара рвануло вперёд, а он сам оказался на земле. На жёсткой земле! На засыпанной камнями земле, на заросшей кустарником земле…
Камни и сухой кустарник выглядят красиво лишь, когда ходишь на своих двоих. А когда собираешь их собственными боками – это боль, которую сложно терпеть без крика.
Ивар и не стал терпеть. Он заорал так, как не орал со своего первого знакомства с хаблами. Его било камнями, ему ломало рёбра и руки, его хлестало травой по лицу, а потом снова ломало руки и рёбра…
– Татуировки! – сипел он, пытаясь сплюнуть набившийся в рот песок вперемешку с кровью, но парень явно не слышал его.
Молодой касадор поверил ему, Ивару. Поверил сразу, просто и наивно, решив, что раз тот упирается, то и спрашивать его больше не стоит. Ивара казнили именно так, как здесь, на суровых равнинах Марчелики, принято казнить касадоров, напавших на некомбатантов. Боль перешла все мыслимые рамки – и отключилась, хотя Ивар всё ещё был в сознании.
– Папа, я победил! – перед глазами стоял сын с деревянным мечом.
– Папу победили! Папу победили! – дочка бегала кругами по пыльному двору.
Ивар смотрел на них и думал, что надо было умереть с ними. Его снова обо что-то приложило…
А потом перед глазами появилась улыбающаяся счастливая Хельга…
– Рыцари! Идите обедать! Зенит скоро!
– Мама! Мама! Я победил папу! – кинулся к матери сын, бросив меч.
– Я видела, милый! – ответила та, присев на корточки и обняв ребёнка.
Она и в самом деле видела. Ивар знал, что жена вот уже минут пять стоит и наблюдает. И ещё он знал, что она никогда не скажет сыну, что папа ему поддался. Не скажет и Ивар, чтобы не разрушить хрупкое детское счастье…
– Ура! Обедать! – дочка с радостными криками продолжала наворачивать круги.
– А ну-ка в дом, егоза! – прикрикнул на неё Ивар, но это не подействовало. И тогда он сделал шаг в сторону, поймал хохочущего ребёнка и потащил дочку на руках.
– Пойдём домой, мой родной! – сказала Хельга ему, держа за руку сына.
– Идём! –
Он забыл о том, что на следующий день пришли хаблы. Он забыл, что его тело сейчас тащат на верёвке по центральным равнинам Марчелики.
Ему снова было двадцать два года, а впереди была долгая и счастливая жизнь.
Глава 5
Дан и Ко, Пальцы Стервятника, в полудне пути от Подковы Висельника, Марчелика. 21 апреля 1935 года М.Х.
– Это было слишком жестоко, Дан! – прогнав девушек, Луиза упёрла руки в бока и теперь смотрела, как Иоганн отвязывает изуродованный труп. – Это… Он не был таким уж плохим человеком!..
– Тётя Луиза, если пытаться убивать людей, а ещё похищать женщин, чтобы снова убивать, на этот раз из засады… В общем, если это не «плохо», то я даже не знаю, что для вас плохо! – зло бросил Дан, всё ещё коривший себя за то, что не остановился, услышав, как казнённый пытается что-то ему сказать.
– Так пристрелил бы его, гадкий ты мальчишка! – возмутилась мать Бенедикта. – Зачем такое устраивать?! Полчаса его таскал на верёвке!
– Это казнь! – буркнул Дан. – Если вы думаете, что мне было очень приятно, то вы ошиблись, тётя Луиза. Но таковы правила! Я и так нарушил их, когда один пошёл вас охранять … Если я вернусь к Рональду и скажу, что просто пристрелил нарушителя, он меня сам по равнине прокатит!
– Рональд не станет так делать! – заявила женщина. Впрочем, уже не таким уверенным тоном. – Верно, он шутил, Дан!
– Посмотрите на лицо Дана, тётя Луиза! – засмеялся подошедший Мигель. – По морде Рональд ему настучал вполне серьёзно. И не сказать, чтобы шутил…
– И Старик ему позволил?! – выдохнула в ужасе женщина.
– Старика не было, мам! – крикнул ей сын. – Но не думаю, что он стал бы вмешиваться.
– Сын, да что ты такое говоришь? – Луиза прижала руки к груди. – Что вы все тут говорите такое?!
– Тётя Луиза! – Дан решил, наконец, привести убийственный аргумент. – Тётя Луиза! Вы слышали, что этот сказал? Про Стивена?
– Да, Господь Всемогущий! Я слышала, что он сказал, Дан! Уму непостижимо!.. – Луиза оторвала руки от груди и принялась растирать себе виски. – Я поверить в это не могу!..
– Кто вас отправил стирать бельё? – спросил Дан.
– Вроде как меня и девочек собрала Роза… – ответила женщина. – Нет, Дан, я сейчас не смогу вспомнить, кто отправил её… Может, и Стивен. Не могу поверить, что он предал брата… Господи Иисусе!..
Женщина принялась креститься и что-то бормотать себе под нос.
– Надо возвращаться… – сказал Дан, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Нет, Дан! – Луиза немедленно пришла в себя. – Какое возвращаться? Как?! Вульф и Ламмерт слишком плохи: им надо отлежаться хотя бы до завтра! Девочки очень слабы, им надо поспать и поесть. И никак не здесь, среди трупов! В таком состоянии они ни ехать, ни идти не смогут!..