Одно чудесное пари

Рой Олег Юрьевич

Еще в середине ноября, как-то после ужина Адъян отозвал Маричку в сторону и предложил отметить праздник вместе. Как она посмотрит на то, что он закажет в кафе на новогоднюю ночь столик для них двоих? Услышав такое предложение, Маричка заахала и замахала на него руками.

– Що ти кажеш! Бог з тобою! Це ж як дорого! Де ж я такі гроші візьму?! Та мені й надіти нічого… – Как обычно в минуты волнения, девушка полностью перешла на родной язык.

– Маша, тебе не надо будет тратиться, – отвечал Адъян, который за время общения с Маричкой уже прекрасно научился понимать по-украински, и переводчик ему не требовался. – Я тебя приглашаю. Денег я накопил. Это будет мой тебе подарок.

Но такой вариант устроил Маричку еще

меньше.

– Та що ти про мене думаєш? – возмутилась она. – Я з чоловіками по ресторанах не ходжу. Я не така!

– Конечно, не такая, Маша, я это знаю, – заверил ее Адъян и вдруг, осторожно взяв ее за руку, горячо заговорил:

– Ты думаешь, я к тебе как к обычной женщине отношусь? Ты для меня – дакини, настоящая небожительница.

– Придумав тоже, – фыркнула Маричка. – Со всякою нечистью мене равнять.

– Отчего же с нечистью? – Адъян даже обиделся немного. – Дакини – это божество, а вовсе не нечисть. Это светлое божество, доброе.

– Все, що не від Христа, нечисть, – непререкаемо заявила девушка.

– Ох, и нелегко же с тобой, – вздохнул Адъян. – Ладно, попробую объяснить по-вашему. Если я назову тебя святой, ты ведь не обидишься? Святые же от Христа. Если скажу, что целовать твою руку – это как икону целовать – поймешь мое чувство?

– Не можна так говорити! – строго осадила его Маричка. – Це блюзнірство, кощунство. Яка ж я свята? Я проста грішна жінка.

– Какая же ты грешная? – не согласился, в свою очередь, Адъян. – Ты очень хорошая. Столько добра людям делаешь.

– Все одно людина грішна перед Господом, – гнула свою линию девушка.

– Да с какой стати, если человек ничего плохого не делает? – недоумевал калмык. – Что у вас за странная вера такая…

– Не яка вона не странна! Уж не дурнее вашей, – обижалась Маричка.

Подобного рода «споры по богословским вопросам» случались у них нередко. И были единственной причиной, по которой Маричка и Адъян могли поссориться. Но их размолвки всегда бывали недолгими. В замкнутом мирке стройки друг от друга деться некуда: то за обедом или ужином встретишься, то Адъян Маричке ведро с краской поднесет – привык же заботиться, то Маричка Адъяну по привычке чай заварит, напрочь забыв, что час назад обиделась на него. Тут уже не до религиозных диспутов, жизнь берет свое.

Не вышла затея с празднованием тет-а-тет и у другой пары – Боцмана и Мирославы. Напрасно хозяйка столовой столько времени грезила о романтической ночи вдвоем, с елкой и шампанским, лелеяла в душе надежду, что, может, именно в праздник ее ненаглядный Жорик скажет, наконец, те заветные слова, которые так хочется услышать каждой женщине. Но намеков Георгий упорно не понимал, а когда предложение позвучало открытым текстом, заявил:

– Знаешь, у меня есть идея получше. Давай-ка отпразднуем у тебя в «Хате». Ребят всех со стройки соберем, кто захочет. Что они будут водку по бытовкам пить!.. А так – скинутся в разумных пределах, я потом доложу, сколько нужно, ты своим девчонкам с камбуза команду дашь, чтоб приготовили да поляну накрыли. Народ хоть повеселится культурно, попляшет да поест как следует. И им хорошо, и ты внакладе не останешься.

Мирослава только вздохнула в ответ, но возражать не стала. Пусть будет так, как хочет Жорик. Может, если она проявит терпение, не станет ни в чем ему перечить, то, глядишь, и наступит счастливое время праздников только для двоих – их с Георгием семейных праздников.

Остался в Москве на новогоднюю ночь и Сергей Волков. Не ехать же ему к тетке с ее энергосберегающим счетчиком в Александров! Хотя в столице ему податься было особо некуда. Старые друзья давно растерялись, новыми он не обзавелся, так что слушать в чьей-либо компании выступление президента и бой курантов ему не грозило. Идти куда-нибудь в кабак или, скажем, на Красную площадь, тоже не было никакого желания. Он до последнего собирался провести

новогоднюю ночь, как обычно, на пару с телевизором, залиться водкой под селедку, да и завалиться спать. Но когда ребята со стройки заговорили о праздновании в «Хате», Серега крепко задумался. Конечно, его не слишком-то прельщала перспектива встречать Новый год в одной компании с Боцманом, которого он и недолюбливал, и к которому ревновал Мирославу. Но, поразмыслив как следует, решил, что это все же лучше, чем сидеть одному бирюком в берлоге. Как говорится, на миру и смерть красна. Народ кругом, веселье какое-никакое, еда опять же вкусная, домашняя. Да и на Мирославу он лишний раз полюбуется, глядишь, и поговорит с ней, а может, даже и на танец ее пригласит. Чем больше Сергей общался с ней – а в последнее время они часто разговаривали по душам, тем сильнее нравилась ему эта бойкая душевная украинка. Его всегда привлекали женщины с формами, но в юности он этого как-то стеснялся, уверял себя и других, что он, как и все, предпочитает девиц исключительно модельной внешности. И дурак же он был! Самим собой быть – и то не решался, все гнался за модой…

С недавних пор Волков стал замечать, что с Боцманом у Мирославы, похоже, не так уж все и серьезно. Все реже прораб заходил за ней в «Хату» после работы, все чаще Мирослава, досидев до закрытия бара, так и уходила домой одна. А вот с Сергеем она теперь разговаривала охотно, почти всегда, когда было немного народу, подсаживалась за его столик. Бабы на стройке уже начали сплетничать про него – мол, не иначе, собрался наш электрик у Боцмана шинкарочку отбить. А что сам Волков думал? Да кто его знает… Он и сам не знал, что думать. Просто плыл по течению – и все.

Маргарите впервые за много лет предстояло провести рождественские каникулы в Москве. Она уж и не помнила, когда с ней в последний раз такое случалось. Если и случалось, то разве что в далеком детстве. А так – ежегодно, еще со школьных каникул, Марго привыкла на это время покидать столицу и отправляться на отдых куда-нибудь за границу – в детстве, куда взбредало в голову родителям, в сознательном возрасте – туда, куда хотелось ей самой или друзьям: в Париж, в Финляндию, на родину Санта-Клауса, или куда-нибудь на тропические острова. В этот раз, что греха таить, ей тоже не хотелось нарушать эту старую и столь приятную традицию. Ну, ничего, до конца пари оставалось не так много времени, а потом уж она оторвется по полной! Но вот с Новым годом что делать? Почти никого из ее друзей в Москве не будет, даже родители – те на все Рождество собрались в Штаты. Один только Лео героически отказался ради Марго от поездки в Таиланд и теперь бороздил Интернет в поисках какого-нибудь интересного предложения. Но Маргарита капризничала, ей все не нравилось, не прельщали ни модные клубы, ни шикарные рестораны, ни элитные загородные пансионаты.

Отправиться «с коллективом» в «Хату», у нее, конечно, и мысли не было. Марго и не ходила никогда в эту столовку, ездила обедать в приличный ресторан на Рязанке. И только усмехнулась, когда дней за пять до праздника Боцман на полном серьезе предложил ей присоединиться к ним.

– А почему бы нет? Будет тебе, матрос Ершова, полезный жизненный опыт для разнообразия. Экипаж у нас дружный, все друг друга знают, неприятных сюрпризов можно не ожидать, – заявил он.

Маргарита только фыркнула в ответ:

– Да уж, всю жизнь мечтала встречать Новый год в компании с пьяными работягами! Нажраться дешевой водки, поорать хором матерные частушки, поплясать под какую-нибудь Верку Сердючку и в завершение упасть мордой в безвкусный салат «Оливье», который все равно ни на что больше не годится. Не Новый год, а просто мечта!

– Ну, насчет невкусного салата ты уж точно зря, – усмехнулся Георгий. – Готовит Мирослава отменно, чего другого, а этого у нее не отнять. Такие вареники, какие она делает, тебе ни в одном из твоих понтовых шалманов не подадут.