Одного поля ягодки
Шрифт:
— Иван! — уже громче позвала она.
Ответа по-прежнему не было.
Еще не ощущая страха, но уже испытав его первые уколы, Галина быстро прошла в комнату и распахнула дверь.
И замерла на пороге.
— О боже, — простонала она, чувствуя, как тошнота подступает к горлу, а в глазах становится темно и вся она куда-то падает — в темную пропасть, без красок и огней.
— Значит, вам ничего не известно?
Он хлопал своими ресницами и не сводил с меня вопросительного взгляда.
— Нет, нам известно, что мадемуазель Мальпер вознамерились похитить.
— Ну
— А кто? — поинтересовался Лариков. — Вы тоже не знаете кто?
— Почему я должен об этом знать? Мне известно только о звонке, который потревожил господина Мальпера среди ночи. Я же не прослушиваю его телефон, правда?
— Какая-то дребедень получается, — вспыхнула я. — Сам Мальпер утверждает, что ему этот человек неизвестен. Все играют в сложные шарады, а мы должны быстро во всем разобраться, да? Если бы я случайно не столкнулась в баре с Жабой…
— С кем? — переспросил Лео.
— С одним психом, который как раз и собирается, судя по записке, заняться похищением вашей возлюбленной, — пояснила я.
— Господи, — вздохнул Лео. — Какой еще Жаба? Я не знаю никакого Жабы! Откуда он мог взяться? Кто это такой, вы можете мне сказать?
— Так, — вздохнула я, поняв всю безнадежность нашего положения. — Похоже, нет у нас другого выхода, босс! Придется мне разыгрывать из себя Этель, а Этель будет торчать тут. Потому что пока мы не обнаружим человека, заинтересованного в похищении Этель и связанного с Жабой, — поскольку наверняка должен быть заказчик, — ничего мы не добьемся! Кроме того, что потеряем кучу времени, вследствие чего нас тут найдут и украдут уже всех! А выкуп заплатят только за Этель, поэтому я бы не назвала такую перспективу блестящей для всех оставшихся!
— Послушай, Сашка, а если Пенс прав и Жаба тут ни при чем?
— А записка? — напомнила я. — Ведь это именно он послал мне такую любезную записочку, в которой сообщил впрямую о своих намерениях! О чем же мы тогда разговариваем? Если Жаба тут ни при чем, то с какого перепугу он начал предупреждать меня о последствиях ночных прогулок? Он отличается безграничным человеколюбием? В любом случае даже если предположить такой абсурд, то остается тот неоспоримый факт, что об опасности, грозящей Этти Мальпер, Жаба весьма и весьма осведомлен, раз пишет такие послания! Что, согласитесь, все-таки указывает на некоторую его причастность к этому делу!
— Подождите-ка, — взмолился Лео. — Я не могу понять, что происходит? И уж тем более не могу понять, что вы намереваетесь делать?
— Ничего противозаконного, — пожала я плечами. — Мы до отвращения законопослушны. Просто сейчас вы возьмете меня под руку, и мы с вами выйдем из этого подъезда, весело и непринужденно болтая по-французски. Вы будете называть меня Этель, и я буду одета вон в ту куртку и Пенсову идиотскую шапку. На всякий случай. Конечно, я не в восторге от этого колпака, но придется потерпеть — вдруг Этель в этом колпаке уже где-то нарисовалась. Дальше мы мирно и спокойно поедем к моему дорогому «папочке», где я с восторгом паду в «родительские объятия». Только сначала позвоню маме и все-таки сообщу ей, что господин Лариков отправил меня в область по какому-нибудь незначительному делу. Чтобы моя родительница не слегла с обширным инфарктом от
— А Этель?
— Этель останется здесь и не будет появляться на улице, пока я ей не позвоню, — отрезала я.
— Но я же не за этим приехала! — взволнованно заверещала Этель. — Я же хотела снег посмотреть!
— Смотри, — разрешила я. — Из окна.
С этими словами я вышла в коридор, где был телефон. А еще через пятнадцать минут из подъезда вышли двое — ослепительный красавец Лео и прелестная маленькая француженка, не забывшая, впрочем, бросить взгляд через плечо и убедиться в том, что какой-то тип с большим носом быстрой тенью юркнул в арку, чтобы через секунду последовать за нами, наивно считая себя незамеченным.
Галина медленно приходила в себя.
Перед глазами все плыло, комната вертелась, как в аттракционе, и она ухватилась за стену, пытаясь встать.
Все происходящее казалось ей нереальным.
Она закрыла глаза, пытаясь обмануть себя словами о том, что, как только она их откроет, страшная картина исчезнет.
— Сейчас я открою глаза, — вполголоса произнесла она, пытаясь остановить кружение, вызывающее у нее тошноту. Муж называет это «вертолетом». Муж…
Она вздрогнула, все еще боясь открывать глаза.
— Брось, — нахмурилась она. — Ты же знаешь, что с тобой ничего не может случиться. Случиться может с кем угодно, с соседями, например… Но не с тобой. Тебе все это просто привиделось. Если ты не убедишься в этом, то так и останешься тут трястись мелкой дрожью. Открывай глаза!
Но когда она их открыла, картина не изменилась.
Иван лежал на ковре, и по светлой его поверхности растекалось огромное пятно, похожее на ржавчину. Глаза мужа были открыты и смотрели прямо на нее с безграничным изумлением, как будто смерть для него была самой огромной неожиданностью на свете.
Галина снова почувствовала головокружение и, зажав рот, выскочила прочь из комнаты.
Подлетев к телефону, она набрала номер милиции и проговорила, пытаясь справиться с голосом, который стал хриплым и тихим:
— Скорее… Кто-то убил моего мужа!
И когда она произнесла это вслух, спасения уже не было — жестокая реальность вторглась в ее жизнь, безжалостно сломав ее.
Галина Николаевна заплакала, как маленькая, потерявшаяся девчонка.
Машина ехала по темным улицам, таким родным и вдруг в мгновение ока ставшим чужими и опасными.
Если вы думаете, что я была спокойна, то заблуждаетесь, — не такая уж я и бесстрашная!
Чувствовала я себя мерзко — с большим удовольствием я оказалась бы сейчас дома, а не в этой машине. Но работа есть работа, никуда от нее не денешься, а моя вот такая странная и опасная.
Лео молчал, лишь изредка бросая на меня выразительные взгляды, по которым нетрудно было догадаться, что этот бонвиван не задумываясь начнет меня обольщать, как только получит на это мое высочайшее соизволение. Я же была занята мыслями об Этель Мальпер и ее папаше, равно как и о странном террористе Жабе, который вообще непонятно почему так заинтересовался личностью этой девицы. Еще я раздумывала, чем же «грязным» занимался в свободное от организации отдыха нуворишей время господин Мальпер?