Одолень-трава
Шрифт:
Все дружно засмеялись, а потом друг за другом устремились в Викину комнату.
В стоявшей у дивана коляске, важно надув губы и время от времени причмокивая ими, спал двухмесячный человек.
Естественно, главной темой разговора, который у них начался, был этот безмятежно спавший человек.
Первое дело — надо было выяснить, на кого он похож. Мнения разделились: Дементий считал, что на отца, Маша — на мать. Вика держалась средней линии: что-то у ребенка есть от отца, а что-то от матери. После горячих словопрений сошлись
Затем перешли к разбору достоинств двухмесячного человека. Умный, спокойный, зря не орет, разве что когда захочет есть. Не жадный — сосет грудь, не захлебываясь. Сообразительный — уже различает, кто к нему подошел, мама или дедушка. Гулькает — это, считай, уже почти разговаривает.
— Чуть не забыла — улыбается! — Вика произнесла это таким торжествующим тоном, будто речь шла о какой-то исключительной, из ряда вон выходящей способности человека. — Вы только представьте: уже улыбается!
Людей без недостатков не бывает. У этого человека они тоже были, но самые незначительные. Например, не любит, когда его пеленают, сучит ножками, выдергивает из пеленок руки, в результате чего не такая уж и сложная на первый взгляд операция для недостаточно опытной Вики иногда вырастает в проблему. Спасибо, помогает и практически, и мудрым советом Нина Васильевна…
— Какие симпатичные деревяшечки! — сказала Маша, кивая на маленькую полочку рядом с коляской, где стояли в ряд, будто гнались друг за другом, медведь, волк, лисичка и зайчик. — Раньше я их вроде не видела.
— Это — Коля, его работа, — тем же теплым, ласковым голосом, каким только что говорила о сыне, ответила Вика. — Пусть, говорит, человек с самого начала видит этих зверушек, когда будешь читать ему сказки, лучше понимать будет…
— Видать, хороший, добрый человек этот Коля — смотри-ка, у него зверушки словно бы улыбаются.
— Да, Коля очень добрый, — поддакнула Вика и взглянула на часы.
— Что, мы уже засиделись? — по-своему поняла ее Маша.
— Да нет, я гляжу — ему время обедать…
И тут произошло чудо, наглядно подтвердившее, что человек вполне заслуживает ту похвальную характеристику, которая ему только что была выдана.
Словно бы услышав слова Вики насчет обеда, он завозился в своем ложе, захныкал, а потом подал голосок.
— Это же надо! — восторженно воскликнула Маша. — В таком возрасте и так точно работают биологические часы. Ну, парень, ну, умник!..
Предстояла важнейшая в дневном распорядке процедура кормления, и гостям самое лучшее было — удалиться.
— Дорога наша дальняя, — сказала Маша, — и нам бы хотелось сказать «до свидания» и Викентию Викентьевичу. Можно?
Вика ответила, что отец нынче в прекрасном настроении и будет рад, если они к нему зайдут.
Викентия Викентьевича они застали за чтением какой-то старой, изрядно потрепанной книжки. Должно быть, книжка была очень увлекательной,
— Что-то интересное читаете? — дипломатично полюбопытствовала Маша. — Может быть, помешали?
— Никоим образом, — наконец-то откладывая книгу в сторону, отозвался Викентий Викентьевич и широко, гостеприимно повел рукой: — Проходите, располагайтесь.
Дементий с Машей уселись в кресла за журнальным столиком.
— А читаю нечто воистину интересное — народное чернокнижие, заговоры, гадания… Конечно, все эти отголоски еще языческих времен нам, людям атомного века, кажутся детски наивными, недостойными нашего просвещенного внимания. Но какая поэзия в тех же заговорах, какой образный язык, какая живопись словом! А еще и какое великое разнообразие: на любой случай в жизни, на любой вкус… Ну да что я вам все рассказываю, а ничего не показываю. Вам небось интереснее услышать не мой комментарий, а сам текст…
— Хорошо бы послушать, — за себя и за Машу попросил Дементий.
— Одну минуту, — Викентий Викентьевич взял отложенную книгу, полистал. — Заговор от зубной скорби… Заговор от запоя… Попробуем найти что-то для вас более интересное… Ага, кажется, нашел… Итак, допустим, ты, добрый молодец, — тут он поглядел на Дементия, — любишь красну девицу, — кивок в сторону Маши, — а она тебя (немного пофантазируем, представим такое) не любит. Как заставить ее полюбить? А вот послушай заговор молодца на любовь красной девицы.
Викентий Викентьевич сделал небольшую паузу и несколько измененным голосом начал читать:
— «На море на Окияне, на острове на Буяне лежит доска, на той доске лежит тоска. Войди, тоска, в красну девицу Марию и сделай так, чтобы она тосковала по мне всякий час, всякую минуту, по полудням, по полуночам, ела бы не заела, пила не запила, спала не заспала, а все бы тосковала, чтобы я ей был лучше чужого молодца, лучше родного отца, лучше родной матери, лучше роду-племени. Замыкаю свой заговор семьюдесятью семью замками, семьюдесятью семью цепями, бросаю ключи на Окиян-море, под бел горюч-камень Алатырь. Кто мудренее меня сыщется, кто перетаскает из моря весь песок, тот отгонит тоску…»
Дементий с Машей молчали. Оно конечно, Вик Вик, как зовут его студенты, шутит, а все же… Они даже почему-то теперь избегали смотреть друг на друга.
— Ну, после такого крепкого, замкнутого на семьдесят семь замков слова, — как ни в чем не бывало продолжал Викентий Викентьевич, — не полюбить тебя красная девица, понятное дело, уже не может. Будем считать, что полюбила. А ты — представь, как и сейчас — собрался в путь-дорогу. Как бы чего в той дороге с любимым не случилось, какой бы беды не приключилось, надо его заговорить… Итак, еще один заговор — заговор красной девицы о сбережении в дороге полюбовного молодца.