Офицер особого назначения
Шрифт:
Важная информация появилась у Романа. При очередном покуривании и лузгании семечек на стульчике у Тимофея тот рассказал, что все посты с женщинами-попрошайками, которые выставлялись до того, как вместе с торговцами они оказались задержанными военными патрулями, теперь вновь функционируют вокруг рынка. Торгуют другие люди, но теми же ворованными армейскими сапогами, обмундированием. Разница в том, что покупателю показывается лишь один экземпляр из-под полы, остальные вещи припрятаны невдалеке.
— Гидра какая-то, — сказал инвалид. — Пока до головы не доберетесь,
— Голов-то у гидры, как известно, много и все недобрые.
— Это верно, но должна существовать и главная. Ее надо найти в первую очередь и оторвать, иначе гад будет жить вечно.
— Вы-то главную случаем не обнаружили? — поинтересовался Роман.
— Голова думающая. Чтобы ее обнаружить, надо хорошенько понаблюдать. Свирепым того человека зовут.
— Интересно было бы на эту «думающую» посмотреть, какая она?
— Дело уже стоящее, если сначала можно увидеть лишь хвост нечистой, — отшутился Тимофей.
— Каким образом? — не удержался от вопроса Роман.
— Помоги ушлым ребятам поторговать, проворным бабенкам понаблюдать, смотришь, и повезет. С мужскими кадрами у них туговато, больше женщины в их команде орудуют. А как говорит наш вождь товарищ Сталин, кадры решают всё.
— Каким образом можно вклиниться в их стройные ряды? У вас есть рецепт на этот счет?
— Если начнешь ломиться в открытую дверь, могут понять неверно, послать куда подальше. Надо подобрать слова, чтобы сами пригласили да еще сказали: «Проходи, пожалуйста».
— Зря ты затеял разговор, ни к чему мне всё это, — с досадой отмахнулся Роман.
— Забавно было бы посмотреть, как будете торговать ворованным имуществом. Это не то, что со спокойной душой одеколоном по пузыречку, собирая жалкие гроши. Там постоянный страх, зато масштабы другие, деньги ворочаются лопатой. Житуха! — не обращая внимания на реакцию собеседника, продолжил разговор инвалид.
— А что если вправду попробовать, вдруг на самом деле денег у них много. И мы поживем!
— Попробуй, попробуй, — посоветовал Тимофей.
— У Горького есть романтическая поэма «Песня о Соколе». Там мудрый уж советует раненой птице подвинуться на край ущелья и броситься вниз в надежде, что крылья еще поднимут в родное небо. Погиб сокол.
— Похоже! С той лишь разницей, что сокол в нашем случае не ранен, а полон сил.
О разговоре с добровольным помощником Роман рассказал командиру оперативной группы.
— Стоит прислушаться к совету Тимофея. Займись этим делом. Надо выяснить, откуда идет снабжение рынка военным обмундированием. Кто руководит этой «гидрой», как выразился продавец семечек, что собою представляет Свирепый, на самом ли деле он такой свирепый и как к нему подобраться.
Ближе к вечеру Сергей встретился с Желтозубым. После взаимных приветствий улыбку с лица Егора как ветром сдуло. Голос приобрел повелительные нотки, посуровел, глаза с яркими белками, отчего казались засвеченными, прямо-таки сатанински-настороженно всматривались в лицо собеседника.
— Докладывай, как отработал деньги!
— Какая тебя муха укусила?
— Давай, давай! — смягчился тот.
— Друг ваш, — неторопливо начал рассказ Сергей, — сидел на гауптвахте целых пятнадцать суток за удовольствие посетить Лизку. Вчера вышел на свободу живым и здоровым. Вашу записку я передал, благодарить меня за это он не стал, торопился на службу. Так что задание выполнено от идо.
— Ух ты! — расцвел желтозубой улыбкой Егор. — А я подумал, ты возвратился с нулями без палочки. С таким результатом прибыл десять дней назад мой посланец.
— Я деньги отрабатываю честно. В долгу не остаюсь, — с серьезным видом ответил Ланцов.
— Вот Лизка обрадуется! Пойдем к ней вместе, пусть раскошелится за такую весть.
Неожиданно Желтозубый вновь посуровел, нахмурил брови, замкнулся.
— Что-нибудь случилось? — с участием спросил Сергей.
— Случилось! Неприятности — одна за другой.
— Бог любит троицу.
Пропустив мимо ушей реплику, Егор, как бы сокрушаясь, полушёпотом сказал:
— Катьку убили мерзавцы. Хороший груз должен был мне поступить, захватили пограничники, а их в тех местах никогда не было. Навел ли их кто или случайно получилось, не поймешь. Кое-кто наверху выражает недовольство моими делами. — Егор будто спохватился: — Торговый оборот у нас малый.
Неожиданно изменив тему разговора, спросил:
— Как у тебя с девчонкой обстоят дела?
— Ты обещал, будет все в порядке, а девушку намеревались похитить неизвестные.
— Кто мог это сделать? — нарочито громко возмутился Егор.
— Незнакомая женщина. Она заманила к себе в дом доверчивую девушку, привязала к стулу и ушла.
— Надо же! А кто же ее освободил?
— Сама выбралась из затруднительной ситуации.
— Молодец! — воскликнул он. — Каким же образом?
— Веревка оказалась слабо затянутой.
— Куда же она дела эту веревку? — опрометчиво поинтересовался Егор, нервным движением рук выдавая свое волнение. Сглаживая оплошность, начал внимательно смотреть на проходившую вблизи женщину.
— Девушка, — Сергей упорно не хотел называть имя Г алины, — с этой веревкой выскочила из дома, со страха ринулась напрямик через огороды и дворы, где-то обронила.
— Адом тот она запомнила? — с тревогой спросил Желтозубый.
— Вряд ли. Я не спрашивал об этом, да и зачем его запоминать?
— В милицию обращалась? — напряг внимание Егор.
— Нет. Да и кто девчонке поверит! Кому вздумается похищать ее? Ерунда какая-то.
По рассказу Ивана и личному наружному наблюдению Сергей имел общее представление о доме Лизки, но когда они с Егором пришли в гости по его приглашению, вынужден был признать, что притон Желтозубого не так уж прост. В коридоре оказалось две двери, ведущие в разные комнаты, еще одна находилась в противоположном от входа конце коридора, закрытая изнутри металлическим крючком в палец толщиной. Подумалось: «Для выхода в сад и уборную, скрытого ухода от незваных гостей». Вдоль стены стояли пять-шесть мешков, заполненных под завязку.