Офицер особого назначения
Шрифт:
Желая получше расслышать ответ задумавшегося собутыльника, Желтозубый грубо толкнул Лизку, начавшую громко храпеть. Та повернулась со спины на бок, что-то пробормотала, но мешать спокойному разговору мужчин перестала.
— Безусловно, лучше, — ответил Ланцов после длительного раздумья. — Немцы — народ дисциплинированный. У них везде порядок — не то, что у нас.
— Зачем же ты борешься против них?
Егор даже шею вытянул в ожидании ответа Сергея, стараясь не пропустить ни слова.
— Кто тебе сказал такое? Я — человек нейтральный. Для меня
От такого откровения Ланцова Егор даже рот приоткрыл. Засуетился. Наполнил стаканы водкой до краев, качнулся взад-вперед, предложил:
— Выпьем по полному стопарику за то, чтобы немцы возвратились побыстрее.
— Нас же первых расстреляют.
— Со мною не расстреляют.
— Ты им родственник, что ли? — сдурковал Ланцов по-пьяному.
— Свояк, — осклабился Желтозубый.
— Ну, тогда выпьем за твоих родственников.
Сергей вновь пригубил, стукнул донышком о стол. И тут вдруг в проеме дверей во вторую комнату появился человек в длинном сюртуке, милицейской фуражке и с немецким автоматом в руках.
— Кто тут фашистов ждет? — рявкнул он, беря автомат на изготовку.
В то же мгновение в руке гостя блеснул металлом браунинг и дважды сверкнул выстрелом в сторону «милиционера». Удивленно вытаращив глаза, тот молча рухнул на пол. Одновременно в проеме той же двери показался еще один человек в военной форме без погон. С визгом «Ах ты гад!» он бросился на Сергея. Однако апперкот слева кулаком с зажатым в нем пистолетом круто изменил направление движения нападавшего. По инерции пролетев мимо, он ударился белобрысой головой о входную дверь и вывалился в коридор.
— Не шевелись! — услышал Сергей громкий оклик и боковым зрением увидел Желтозубого с направленным на него пистолетом.
— Что-то не так? — задал он наивный вопрос.
— Ты чего натворил? — расширенными бельмами уставился Егор на Ланцова. — Это же мои люди!
— Так милиционер же!
— Какой к черту «милиционер»! Проверить тебя хотели, а ты, как кобель с цепи, сорвался.
— Извини, не понял шутки. Думал, действительно милиция нагрянула, а вышло вон как! Голова все-таки хмельная, шутку не уловила.
— Этот уже не сможет извинить, — поглядел Егор на лежавшего в проеме двери человека. — Был подручным Скрипучего, того самого, который оказался в коридоре. Ты его-то не убил? Надо посмотреть.
Человек за дверью тихо стонал.
Не ожидавший такого развития событий, Ланцов был искренне расстроен. Помог вынести убитого в коридор, перенес пострадавшего на диван, обмыл ему лицо.
— Не переживай, — сказал Желтозубый, — тот, — кивнул он головой в сторону двери в коридор, — из дезертиров, без документов, ничей, можно сказать. Никто не вспомнит и разыскивать не будет. А Скрипучему наука, да и мне тоже. Впредь поаккуратнее с моими подчиненными. Народ хлипкий.
— Надо подбирать людей покрепче.
— Где научился такому мастерству? — с улыбкой задал вопрос Егор. —
— Хочешь жить, умей вертеться.
— Кто же тебя так обидел? — Желтозубый уперся тяжелым взглядом в лицо собеседника.
— Пятьдесят восьмая статья Уголовного кодекса. Слышал о таковой? — дерзко ответил Ланцов.
— Егор пропустил мимо ушей вопрос собутыльника. Ему самому хотелось спрашивать. От результатов этой беседы зависело много, а кто перед ним, было далеко не ясно.
— Что в твоей жизни стряслось-то?
— В моем райисполкомовском кабинете висел портрет товарища Сталина без рамки. Месяца за два до этого порывом ветра через открытое окно раму со стены сбросило, стекло разбилось. Мухи, заразы, облюбовали портрет. Никто к изображению вождя не присматривался: висит и висит. Перед Первомаем взялись за уборку помещения; я глянул на портрет, а лицо Сталина загажено паразитами до неузнаваемости. Сказал уборщице, чтобы помыла, а от воды краски частично смылись, вместо вождя появился мужик безусый. Посмеялись, я сказал уборщице, чтобы портрет выбросила, пообещал купить новый, под стеклом.
— Ну и что?
— С бухты — расстрел, с барахты — до двадцати пяти лет без права переписки. Такова у нас судебная практика. Кто-то донес, приехал «воронок», и пошел я по этапам.
— Как же выжил? Сибирь все-таки — это тебе не Крым.
— Апперкот охраннику в тайге, и ты свободен. А дальше, как в известной песне:
…Хлебом кормили крестьянки меня, Парни снабжали махоркой.Случайно встретил в вагоне мужика, очень похожего на меня, правда, немного постарше. Теперь я Ланцов, и паспорт не поддельный. Уйдут немцы, устроюсь работать шахтером в Донбассе, закрепятся они — придумаем чего-нибудь полегче.
— Да не уйдут никуда немцы. Скоро появятся здесь, и навсегда, откроем торговый дом в Белгороде или Харькове.
— Где бы ни работать, важно, чтобы платили хорошо.
— Ты поработай со мною, будешь получать больше любого шахтера, даже самого главного.
— Врешь небось?
— Что ты! Будешь получать… без вычетов, — покосился Егор на Скрипучего, сидевшего с опущенной головой на диване, — выполнил задание, получай за труды без расписки, — улыбнулся он своей шутке.
— Это относится и к настоящему времени?
— Безусловно. Что будет потом, посмотрим, нам важно наладить работу сейчас.
— Условия справедливые. Я согласен.
Желтозубый потер ладонью о ладонь, как бы подтверждая удачную сделку, покосился на Лизку. Та и ухом не повела на выстрелы и выкрики людей. Беспечная призывная улыбка скользила по ее сонному лицу.
— На сегодня хватит! — сказал он. — Потом поговорим. А сейчас надо побыстрее съездить в Чижи.
В тот же вечер в разведывательный отдел ушло сообщение о готовящемся наступлении немцев, о том, что в числе подручных Желтозубого есть подельник по кличке Скрипучий.