Офицерский корпус Русской Армии - Опыт самопознания (Сборник)

Неизвестен 3 Автор

Рыцарская традиция и честь, требования военного дела предполагали уважительное (не унизительное) отношение офицеров не только друг ко другу, но и к ведомой ими солдатской массе: "Понеже офицеры суть солдатам, яко отцы детем, того ради надлежит им равным образом отечески содержать... во пользе солдат делать, что в их мочи есть... надлежит рассуждение иметь... о целости салдат (ибо все воинское дело в том состоит)..." (Петр I){446}. Этому петровскому завету не только по благородной сути своей, но прежде всего в интересах дела, следовали все честные русские генералы и офицеры.

Генерал-фельдмаршал Борис Петрович Шереметев (1652-1719) был известен своим хорошим отношением к солдатам, настолько любим ими, что о нем

слагались песни. Он стремился предохранить солдат от злоупотреблений со стороны офицерского состава ("чтобы офицеры сами не покарыстовалися... и салдат бы не огаладили"), Нередко фельдмаршал склонен был нужды солдат (их удобное размещение на театре военных действий) ставить на первое место перед требованиями стратегии ("дабы прежде времени не привесть салдат в утеснение и недовольство"). И вообще полагал, что нижние чины должны "прилежать к службе через охоту", а не по принуждению. Неудивительно, что "шереметева пехота" (как и конница) блистательно проявила себя на поле брани Северной войны{447}.

Настоящим отцом-командиром по отношению к нижним чинам был Суворов. Не только воинское искусство, но и человеколюбие были у него на первом месте. Об охранении солдатского здоровья - физического и духовного - заботился он непрестанно, подчиняя все это требованиям обучения и боя: "...Хоть сим вам мое человеколюбие! Обучение нужно, лишь бы с толком и кратко; солдаты его любят"{448}. О солдатах: "Вы - чудо богатыри! Вы - витязи! Вы - русские!"; "Братцы, старые товарищи!". По отношению к ним - строг и справедлив, но не жесток, как требовали порядки, установленные Павлом I: "При строгости надобна милость, иначе строгость - тиранство. Я строг в удержании (в войсках) здоровья, истинного искусства, благонравия: милая солдатская строгость, а за сим - общее братство. И во мне строгость по прихотям была бы тиранством"{449}.

Гуманного отношения к солдатам постоянно требовал светлейший князь генерал-фельдмаршал Михаил Семенович Воронцов (1782-1856), храбро и деятельно воевавший за интересы России во всех войнах первой половины XIX века (в том числе два раза на Кавказе). В "Правилах для обхождения с нижними чинами" и в "Наставлениях офицерам 12-й дивизии" от 1815 года он внушал: "Взять за святое и непременное правило, что на ученьи и за ученье никогда ни одного удара дать не должно... Солдат, который еще никогда телесно наказан не был, гораздо способнее к чувствам амбиции, достойным настоящего воина и сына Отечества, и скорее можно ожидать от него хорошей службы и примера другим"{450}.

Пушкин предлагал воспитывать в будущем офицере честь и честолюбие, начиная с самого раннего возраста. В записке "О народном воспитании" (1826 г.) он пишет: "Кадетские корпуса, рассадник офицеров русской армии, требуют физического преобразования, большого присмотра за нравами, кои находятся в самом гнусном запущении. [...] Уничтожение телесных наказаний необходимо. Надлежит заранее внушить воспитанникам правила чести и человеколюбия. Не должно забывать, что они будут иметь право розги и палки над солдатами. Слишком жестокое воспитание делает из них палачей, а не начальников"{451}.

В других условиях, но на тех же основаниях, действовал "вождь-рыцарь", "белый генерал" М.Д. Скобелев. В своих приказах он требовал от офицеров "душою сблизиться со своими подчиненными", отечески заботиться о них вне боя, развивать товарищество и боевое куначество частей, все то, чем "славилась старая кавказская армия, которая служила и будет служить доблестным для нас примером". В духе проводившихся военных реформ Скобелев полагал, что главную силу современной армии составит принцип уважения к личности солдата-гражданина, так как "он защищает солдатскую массу от произвола" и "помещичьего отношения", что "современные боевые условия требуют развития личной инициативы до крайней степени, осмысленной подготовки и самостоятельных порывов.

Все эти качества могут быть присущи только солдату, который чувствует себя обеспеченным на почве закона". "Прошу всех гг. офицеров, вверенных мне храбрых войск, проникнуться убеждением, что неустанная заботливость о солдате, любовь к нему, делом доказанная, - лучший залог к победе"{452}.

Для всех выдающихся офицеров слово "солдат" всегда имело высочайшее боевое значение. Все они помнили о завете Петра I: "Солдат есть имя общее, знаменитое, солдатом называется первейший генерал и последний рядовой"{453}. Не забывалась изначальная петровская традиция: производить в офицерский чин только прослуживших в гвардии солдатом или тех, "которые из простых станут выходить по полкам"{454}. Многие так и начинали свою службу{455}. Солдатами не раз называли себя Суворов, Давыдов, Ермолов, Скобелев. Они понимали, что на поле брани нет деления на нижних чинов, обер- и штаб-офицеров, генералов, а есть только воины-бойцы, имеющие единую цель - победу в общих интересах. Поэтому крепили боевое братство, зная, что русскому отличному солдату при хорошем руководстве со стороны офицеров цены нет; "но попробуйте отдать этих солдат в руки дурным офицерам, а например, китайских, хорошим, и вы непременно увидите, что через несколько лет китайская армия будет вдесятеро лучше нашей"{456}.

Н. Колесников: Наша армия - "мужицкая армия", обладающая страшным терпением, нечеловеческой выносливостью, безумной смелостью, исключительным мужеством, отчаянной храбростью и железной стойкостью. Однако, все это только тогда, когда идет впереди офицер, когда "барин" смотрит на "мужика" как на брата...

Солдат смотрит на офицера, и офицер обязан быть образцом гражданина и солдата, рыцарем, и беречь свой мундир и достоинство офицера...

Современный офицер не только солдат, но и гражданин, преклоняющийся перед законами страны, рыцарь в понятиях чести, воспитатель духа солдата, учитель темных масс, отданных ему под начало, подвижник долга, психолог, читающий в душе солдата страницы войны...

России, ведущей борьбу за свою самостоятельность, культуру и право быть государством, нужны сейчас только солдаты!

Так будем же каждой каплей своей крови, каждым атомом своего тела только солдатом и ничем другим!{457}

Рыцарские качества русского офицерства проявлялись в традиционно гуманном способе ведения войны, при котором, как правило, избегались ее бесчеловечные формы, соблюдались "законы войны", обычаи старого боевого рыцарства, упор делался на уничтожение вооруженной силы противника и победу, а не на истребление его как нации и разорение страны. Русская военная доктрина имела и впредь "должна носить в себе тот отпечаток высшей гуманности, что сделал из России на протяжении одиннадцати веков "Божьей рати лучшего воина""{458}.

Чаще всего "русский офицер и русский солдат полагали свою душу "за друга своя""{459}, проливая кровь за христианскую веру, за союзников, за Европу и т.д. Доблестные офицеры стремились совершать подвиги не только за землю Русскую, но и, например, за освобождение славян от турецкого ига. "В нашем дворянстве и в офицерских кругах, - говорит один из героев романа П.Н. Краснова "Цареубийцы", - сердце превалирует над разумом. Едут к Черняеву сражаться за сербов, забывая, что они русские офицеры и их долг думать о России, а не о Сербии". Именно в защиту братьев-славян велась Русско-турецкая война 1877-1878 гг. Честь и союзнические обязательства (по отношению не только к Франции, но и Сербии){460} заставили Россию преждевременно, без должной подготовки вступить в Первую мировую войну, по сути дела жертвовать русскими жизнями и будущностью страны ради рыцарских идеалов. Можно обвинять союзников в постигших затем Россию военных неудачах и государственной катастрофе, но вслед за Антоном Ивановичем Деникиным (1872-1947) все же признать: