Офицерский корпус Русской Армии - Опыт самопознания (Сборник)
Шрифт:
Таким образом, в офицерском корпусе, несмотря на неготовность страны и армии к ряду войн XIX и XX столетий, вырабатывались плодотворные перспективные военные идеи, "наперед имелось ясное понятие о войне", формировалось такое драгоценнейшее качество военного человека, как предвидение.
Д. Трескин: Основной принцип всякой науки и искусства - предвидение, прозревание, т.е. свойство видеть вперед. И стратегия, как истинная наука и искусство, должна обладать этим свойством видеть вперед, предвидеть военные события - войну и вероятных в ней противников. Для армии такое предвидение будущей войны и своего противника крайне необходимо для того, чтобы она могла сообразно этому заблаговременно подготовиться.
Известно, что одни из главных причин решительных успехов на войне талантливых
После предвидения военных событий второй основной принцип военной стратегии - тщательная стратегическая и тактическая подготовка войск к этим событиям. Такая подготовка может предотвратить возникновение этих событий, т.е. войну{481}.
Война и военное дело требуют от офицерского корпуса воинственных и решительных характеров. Тогда обеспечивается серьезная подготовка к войне, не терпящая легкомыслия и показного миролюбия. Это позволит избежать частых и изнуряющих войн, поражений, большого кровопролития.
М. Скобелев: На войну идут тогда, когда нет иных способов. Тут должны стоять лицом к лицу - и доброта уже бывает неуместна. Или я задушу тебя, или ты меня. Лично иной бы, пожалуй, и поддался великодушному порыву и подставил свое горло - души. Но за армией стоит народ, и вождь не имеет права миловать врага, если он еще опасен... штатские теории тут неуместны. Я упущу момент уничтожить врага - в следующий он меня уничтожит, следовательно, колебаниям и сомнениям тут нет места. Нерешительные люди не должны надевать на себя военного мундира. В сущности, нет ничего вреднее и даже более - никто не может быть так жесток, как вредны и жестоки по результатам своих действий сентиментальные люди. Человек, любящий своих близких, ненавидящий войну, - должен добить врага, чтобы вслед за одной войной тотчас не начиналась другая{482}.
В. Короткевич: По существу основной своей задачи армия должна быть воинственной, как духовенство должно быть верующим, профессора - учеными. Казалось, это ясно и бесспорно, но мы переживаем странное время, когда священники занимаются публицистикой, профессора - политикой, военные земледелием...
Мне представляется делом государственной необходимости, чтобы армия желала войны, добивалась ее и стремилась к ней. При господстве миролюбивых настроений в армии на войну смотрят как на неприятную случайность, досадное осложнение, нарушающее ровное течение службы до выхода в отставку. Дело правительства - сдерживать слишком горячие порывы армии и направлять их, но гасить их было бы величайшей ошибкой, потому что лишь они одухотворяют и осмысливают мирную работу армии, зажигают огонек, без которого армия мертва.
А уж чего хуже, как если правительству приходится не сдерживать, а понуждать армию к войне. Разве история не дает примеров, когда армии, не желая воевать, поднимали бунт против собственного правительства? По моему крайнему разумению, даже у миролюбивого народа мирно настроенная армия не стоит того, чтобы на нее тратиться...
После полученного от японцев урока непозволительно уже думать, что к войне нужно готовить лишь пушки, да снаряды, да побольше войск. Нужно еще готовить и дух этих войск, и готовить загодя. С привычкой к миролюбию да добродушию не очень-то повоюешь!{483}
Из этих рассуждений следует вывод: армия в мирное время должна быть боевой, заранее подготовленной к войне, так как в современных условиях (как и ранее) "предварительная подготовка получает первостепенное значение", а успех на войне достигается долгой систематической работой мирного времени{484}. Поэтому уже в мирное время армия и ее руководящая сила, офицеры, должны серьезно "приняться за самообразование, приняться действительно за военное дело, нужное в бою и на войне, а все плац-парадное, показное отбросить, как затемняющее и отвлекающее от главной цели"{485}, "наладить прямые военные упражнения так же хорошо, как и косвенные, даже выше их, даже лучше их. И тогда
За принцип "учить войска тому. что необходимо на войне" ратовали все выдающиеся вожди нашей армии, начиная с Петра Великого и Суворова. В XIX веке этот принцип настойчиво воплощался в жизнь Ермоловым, Скобелевым, другими последователями суворовской школы в действиях на Кавказе и в Средней Азии. Не менее последовательно его требованиям следовали генерал-фельдмаршал Иосиф Владимирович Гурко (1828-1901) и генерал от инфантерии Михаил Иванович Драгомиров (1830-1905), оба награжденные орденами Андрея Первозванного, ценившие полевую службу, опыт войны и суворовские заветы превыше всего. Во время последней Русско-турецкой войны Гурко блестяще руководил войсками гвардии, кавалерией Западного отряда. Известны его примечательные слова, обращенные к офицерам вверенных ему войск: "Господа, я должен вам сказать, что люблю страстно военное дело. На мою долю выпала такая честь и такое счастье, о которых я никогда не смел и мечтать: вести гвардию в бою. Для военного человека не может быть большего счастья, как вести в бой войска с уверенностью в победе, а гвардия по своему составу и обучению, можно сказать, лучшее войско в мире"{487}.
Любовь к военному делу не допускала невежества, требовала от офицера "знать вести войну", напряженной практической и теоретической подготовки в области военного искусства, постоянной учебы: в практической школе (на службе и в бою), в военно-учебном заведении, самообразования.
Только на основе такого подхода, единства теории и практики, сложился в России профессиональный офицерский корпус: "От современного военного требуется умение разбираться в сложной обстановке боя, способность ориентироваться на значительном пространстве, при разнообразной местности, умение отдавать вовремя приказание и принять на свой страх самостоятельное решение; для всего этого мало опыта, нужно постоянное сочетание всех сторон военного дела и столь же всесторонняя практика"{488}.
А. Свечин: Чтобы сдвинуть вперед армию, надо двинуться вперед самим, офицерам. Недостаточно заботиться о том, чтобы школа выпускала образованных и энергичных офицеров, нужно и жизнь в армии поставить так, чтобы знания и энергия их не улетучивались, а росли и накоплялись, чтобы армия превратилась вся в школу; в школу не только для солдат, но и для офицеров всех чинов, всех родов службы.
Элементы минуты и случая играют большую роль, часто не заботятся о будущем; многие размышляют, что после нас - хоть потоп. И вот стремятся извлечь из работников работу, а об образовании и развитии их не думают. А над нами надо работать, надо, чтобы эта работа, эти занятия с нами, офицерами, были поставлены не в темный угол. а на самое первое место: это важный вопрос в обороне государства. Располагая стоящими на уровне современных требований офицерами, легко разрешить все другие вопросы, всякое дело будет спориться{489}.
Образованный, профессиональный офицерский корпус создавал в своей среде все необходимые предпосылки для саморазвития, сохранял необходимые для этого условия. Традиционно для русской армии требовались "офицеры-полководцы", владеющие "наукой побеждать" (более практической, чем теоретической), тактическими умениями, "технологией боя". Они обязаны были ознакомиться с военными делом во всей его широте, знать все приемы и надежные орудия нанесения поражения врагу. Для этого необходимы были знания языков, изучение опыта иностранных армий, чтобы следить за обстановкой, ориентируясь не только по родной старине. Требовалось изучать Россию, ее государственные и военные силы, политические науки, военную историю, читать книги и журналы по своей специальности, мыслить; не просто любить военное дело, свое ремесло и военное искусство, но их высший синтез - военную науку. Помнить о том, что великие полководцы, действуя в соответствии с правилами и принципами военного искусства, "никогда не переставали из войны создавать истинную науку" (Наполеон), что "война есть наука для людей выдающихся, искусство для посредственных и ремесло для невежд" (Фридрих Великий){490}.