Офсайд
Шрифт:
Но заниматься этим будет нелегко.
В «Макбете» Шекспир написал: «Решимость мне пришпорить нечем: тщится вскочить в седло напрасно честолюбье и набок валится»134.
Так уж получилось, что раз искусство было моим призванием, я собирался объединить свои амбиции и решимость.
Пора превратить это во что-то большее, чем просто мечту.
Эпилог
В
– Давай! Давай! Давай!
Я полубежал вдоль края поля, крича на семерых первоклашек, бегавших по полю стайками, словно они были рабочими пчелками, а мяч – королевой. Не имело значения на какой позиции они должны были находиться, в итоге они оказывались на расстоянии трех футов друг от друга.
– Рассредоточьтесь!
– Оставайтесь на своей части поля!
– Джонатан! Ты в защите! Вернись!
Джонатан Уолш продолжал вести мяч, пока не увидел свою маму у боковой линии с его маленькой сестрой на руках и пакетиком сока Капри Сан. Он остановился прямо перед ней.
– Можно мне сока?
– Конечно, милый, – ответила Мария протягивая пацану пакетик с напитком. Он стоял там, тупо таращась на мяч и потягивая сок через трубочку, в то время как другая команда пробежала прямо мимо него и забила гол.
Я накрыл лицо рукой и зарычал.
Блядь, блядь, блядь, блядская блядь!
В каком возрасте мне можно будет на них ругаться?
Наконец прозвучал финальный свисток, и я постарался толкнуть подбадривающую мотивационную речь, прежде чем отправить детей к их родителям. Сомневаюсь, чтобы кто-то из них действительно меня услышал – их гораздо больше интересовало какие закуски им приготовила семья Оливера. Вздохнув, я собрал все мячи, брошенные бутылки с водой и прочий мусор и все это выволок с поля.
– Почему я вновь на это согласился? – вопросил я мою Румпель, скидывая все это барахло в багажник минивена. Уходя с поля я потер правый бок – иногда он по-прежнему давал о себе знать после пробежек.
– Потому что тебя попросил Бен, – ответила она, – и потому что ты это обожаешь.
Я прорычал, сложил оборудование в сумку в багажнике и повернулся к своей жене.
– Может, я слишком стар для этого? – произнес я, пожав плечами.
– Тебе двадцать шесть! – она хихикала как одна из шестилеток-игроков.
– Я чувствую себя древним, – ответил я. – Слишком много чего произошло за эти годы.
– Что ж, ты все еще выглядишь как греческий бог, – заявила Николь, – в то время как я похожа на выброшенного на берег кита.
– Ты прекрасна, – сказал я, целуя ее в лоб. Немного отвел правую ногу назад, чтобы иметь возможность склониться и поцеловать мячеподобный живот Николь. – Особенно в этом месте.
Я поднял глаза на Николь.
– Уверена, что просто не проглотила мяч? Размерчика эдак пятого.
Клянусь, что со спины никто бы не подумал, что она на восьмом месяце беременности. Увеличились лишь живот и грудь, которую
– Замолчи! – рассмеялась Николь и шлепнулась меня по руке. – Это ты со мной сотворил, сам знаешь!
– Как твоя спина?
– Уже устала тоскать твоего сына, – ответила она. – Не забудь, я тоскаю его первые девять месяцев, а следующие девять ты.
– Будто Гарднер и Кэтрин позволят нам держать его самим, – фыркнул я.
Мой отец и мачеха совсем сбрендили на тему внука. У Кэтрин никогда не было собственных детей, а... ну...
Гарднер не знал меня младенцем, так что они оба готовились к появлению первого внука. По тому, как они к этому относились, можно было подумать, что это не у нас, а у них родится первый ребенок.
– Думаю, Кэтрин планирует выкрасть его из больницы и вырастить самой. Она собрала в их доме больше детского барахла, чем находится у нас в детской.
Я открыл дверь и помог Николь сесть, прежде чем обошел машину и сел за руль. Стоило мне отъехать с парковки, как вновь пошел дождь. Хорошо хоть поле было достаточно сухим для игры.
– Ты видела, Гарднер просматривал каталог качелей? Хочет поставить на их заднем дворе один из этих огромных детских игровых комплексов.
– Малыш не сможет воспользоваться им ближайшие несколько лет! – воскликнул я.
– Знаю.
– У них итак почти нет заднего двора! Такая штука займет почти все пространство!
– Знаю, – ответила она.
– Они сошли с ума!
– Ага.
– Какие у тебя планы на вечер? – спросил я.
– Я отправляюсь с Софи выбрать кроватку и пеленальный столик, – ответила Николь. – А ты весь вечер будешь в галерее, верно?
– Да, Кэтрин собирается повесить те работы, что я закончил на прошлой неделе, – сообщил я, пробегая рукой по своим волосам. – Мне нужно закончить другие картины на этой неделе, пока покупатели не отказались от меня.
– Это было лишь раз, – напомнила она.
– Знаю, но в итоге я потерял на продаже порядка пяти тысяч. – Я тряхнул головой, сдавая назад и разворачивая машину. Гравиевая дорожка захрустела под колесами минивена.
– Тем не менее ты заключил хорошую сделку.
– Да, но не такую крупную, – ответил я. – Я не хочу жить на деньги от страховки. Лучше приберегу их на колледж детям и всякий случай. Мне хочется самому обеспечивать тебя и малыша, чтобы тебе не пришлось возвращаться на работу, пока сама не будешь готова.
Честно говоря, у нас была офигительная куча денег, я просто не хотел ими пользоваться. Это были его деньги – деньги Лу Мэлоуна. Я действительно не хотел их и раздал большую часть в первый год нашего брака. Обеспечил сына Софи необходимой суммой на колледж, потому что отец парня ни хрена для него никогда не делал и вернул Грегу деньги за переделку дома для моих нужд.
Я также построил футбольный стадион в старшей школе. Меня вечно бесило, что нам приходилось бегать по стадиону для американского футбола.