Оглянись в темноте
Шрифт:
Зато, из-под капюшона, можно было осторожно наблюдать за тем, что происходит в проходе между рядов. Мост через ров уже опустили и на рынок потянулись крестьянские одноосные повозки, большую часть которых земледельцы тащили сами. Так из пары десятков прибывших, только две повозки, были запряжены мулами. Все, чем торговал рынок было мне знакомо из памяти мальчишки. Овощи, травы, крупы, практически ничем не отличались от тех, что я видел в прошлой жизни. Пусть некоторые и выглядели несколько странновато, но понять, что это и для чего используется, помогали воспоминания прежнего Ардума.
Слева
Складывалось впечатление, что никому до меня нет никакого дела. Это одновременно и плохо, и хорошо. Плохо, потому что я могу так просидеть целый день и ничего не заработать, а хорошо — пока не выгоняют и не выставляют каких-то требований. Сегодняшний день покажет, насколько правильным было мое решение. Запасного плана не было. Если не получится заработать хоть немного, то даже представить не могу, что буду делать.
На мне старые и довольно короткие штаны, не один раз заштопанная рубаха с кое как отстиранными пятнами крови, кожаные сандалии, дышащие на ладан, на правом так и вовсе скоро протрется дырка под большим пальцем. Войлочная накидка с капюшоном. Из одежды больше нет ничего. Сумка с инструментом и скромными пожитками, корыто и табуретка. Не густо, но я и этому рад.
— Ты чего это тут расселся? — услышал я визгливый голос торговки рыбой.
— Ножи точу, — спокойно ответил я, чуть приподнимая капюшон.
Увидев направленный на себя взгляд побелевших глаз, торговка чуть отшатнулась.
— Ремесленной улицы тебе мало. Сюда приперся…
— Чего ты вопишь с самого утра, — вмешался в разговор подошедший мясник. — Что за ор?
— Вот, приперся босяк какой-то, говорит, мол ножи точит.
Мясник уверенно приблизился и бесцеремонно содрал с меня капюшон. Я подумал, что сейчас получу затрещину и меня вышвырнут за ворота рынка, но мясник взял меня за подбородок и повернул мою голову к себе лицом.
— Подожди-ка, я же тебя знаю, ты же был на стене.
— Тихо ты! — вдруг прошипела на мясника торговка рыбой. — Сам-то ты где был, дурень.
Тут уже мясник перешел на шепот, обращаясь ко мне.
— Ты же ученик Ривера, жестянщика. Так это он тебя послал на рынок?
— Нет больше мастера, — пожаловался я мяснику, не вдаваясь в подробности. — Теперь сам пытаюсь хоть как-то на жизнь заработать.
— А сможешь? — тут же прошептал мясник и помахал рукой у меня перед глазами. — Эко тебе досталось, малец.
— Смогу, — киваю ему в ответ, — дело привычное.
— Тогда ладно. В городе сейчас бедлам, старые правила не действуют. Работай покуда. Я Войд, помнишь меня?
— Вы десятником на стене были, — ответил я после короткой паузы, осыпая благодарностями цепкую память прежнего Арда, геройски погибшего на стене.
— Вспомнил, молодец. Сиди, работай, я присмотрю. Если кто спросит, говори мол я дозволил. Понял меня?
— Понял.
— Эх, молодежь, цеховые в своих коморках совсем от рук отбились, —
Уф! Пронесло! Думал — выпрут взашей.
Первой подсуетилась торговка рыбой, принесла пару ножей и сразу же заплатила одной медной монетой. Держа в руках монету, я вспомнил как тут устроена денежная система. Любая волюта королевства называлась яр. Медная монета, она же разменная делилась на три категории, один яр, это круглая монета. Два яра, та же самая монета, только как будто разрубленная пополам, но в таком виде ее печатали. Три яра, всего четверть от целой. Не сложно понять, что два яра меньше одного, а три меньше двух. Из чего следует, что один медный яр состоит из четырех четвертушек или двух полушек. Лично я думаю, что такой способ определять номинал монеты по количеству углов был придуман нарочно, с учетом общей безграмотности населения. Так что получалось, полная медная монета, полушка и две четвертушки. Ровно то же самое касалось и серебряных монет. Сто медных яр равнялись одной четвертушки серебра. Четыреста полных медных соответственно один серебряный. А вот золотой яр не делился, был очень маленьким, примерно, как российские десять копеек, и стоил всего десять серебряных.
Так вот, торговка рыбой, заплатила мне одну медную монету за заточку двух ножей. Получается полушка за нож. Но ее ножи были небольшими, хоть и изрядно запущенными.
Получив плату, я тут же усердно принялся за работу. Во мне аж что-то забурлило, так я обрадовался, что моя задумка пока удается.
Примерно через час привел ножи торговки в порядок, отшлифовал, очистил, заточил, убрал некоторые мелкие дефекты. Очень хорошо получилось. Жаль только, что металл у этих ножей очень простенький, легко точится, но и так же легко тупится.
Следующим моим клиентом стал уже сам мясник Войд, у этого тесаки были куда крупней, а с ножом, который он использовал как филейный, пришлось крепко повозиться. За работу он так же заплатил мне один медный яр.
Ближе к обеду у меня в животе уже урчало, да и голова начала побаливать. Я потратил четвертушку на то, чтобы купить большой пирожок у проходящей мимо торговки. Хоть из серой муки, но с вкусной капустной начинкой. Так удалось приглушить чувство голода.
Осталась одна проблема: подыскать место для ночлега. Возвращаться в мастерскую мне не хотелось, да и дорога на ремесленную улицу неблизкая. Попробую, ближе к вечеру, попроситься на сеновал к торговцам скотом, все не под открытым небом.
До закрытия рынка мне удалось заработать еще две полных медных монеты, да и то, благодаря тому, что я чуточку осмелел и сдвинулся ближе к прилавку мясника, чтобы меня лучше было видно из прохода между рядами. После обеда по рынку двинулись сборщики. Сам рынок контролировали представители торгового цеха или гильдии, им дано было право собирать плату с торговцев за каждый торговый день. С магазинчика или торговой лавки брали три полных монеты в день, с торговца с прилавком два полных яра, а с коробейника, за которого меня посчитали, всего один полный яр.