Огненная река
Шрифт:
Я с удовольствием потянулась и легла на деревянном полу террасы. Брызги солнца усеяли пятнами ноги, лежащие в проёме двери, покатая крыша соседнего дома отбрасывала плавную тень, как козырёк от солнца.
Наблюдая за всем этим, я погрузилась в состояние, будто у меня вылиняли все чувства, я полностью потеряла способность мыслить и обессилела; было ощущение, что в голове плещется белая, как лист бумаги, занавеска. Это всё из-за солнца.
Им было пропитано всё, движение остановилось. Воспоминания прошлого щекотали ладонь; так луч солнца, падая на край века, не вызывает никаких трогательных чувств, будто просто сдувается толстый слой пыли.
Тогда я ушла беременной на пятом месяце.
Со дна пересохшего ручья смотрели белые спины камней, и светлым брюхом кверху плавал раздувшийся карась.
Я сунула голову в воду. И хотя там скопились личинки москитов, сгнившие корни растений и зелёная ряска, я наслаждалась прохладой.
Казалось, моё тело всё больше и больше сжимается. В воде кружилось отражение синего неба, по которому быстро плыли облака. Вращение становилось всё быстрее и быстрее, в кружении я увидела свои волосы в воде, слегка колышущиеся, как щупальца пресмыкающихся.
Согнувшись пополам, я упала в воду. Я инстинктивно двигала ногами, и вскоре моё лицо оказалось на поверхности.
Я свалилась спиной на камень, как комок мокрого белья, и долго смотрела в небо. Тело раскалялось как от горна для розжига огня.
Было очень жарко, свет застыл и стал твёрдым. Затвердевшие лучи, сгустившееся время; мне было душно. Время превратилось в свет, оно поднималось с голых ступней, облизывало тело, опустошало кровеносные сосуды.
Всё замерло. Предметы раскалялись и увеличивались, а потом теряли свои формы и растворялись во времени, и ничего не оставалось. То, что можно было потрогать — лишь повсюду царящая напряжённость. Моё тело, которое я так хотела уничтожить, в абсолютной тишине и умиротворённости тихо распадалось, Я погружалась в расслабленную усталость и счастье, которые возникают, когда сознание меркнет и становится совсем слабым. В это время откуда-то с гор, через жару, захлёбываясь, защебетали птицы «цици-цор-р-р, цици-цор-р-р». Казалось, они размеренно долбят клювами в стекло, пытаясь его разбить. Прошло некоторое время. От их упорства в клювах скопилась кровь, и, когда, в конце-концов, разрушился угол света, жары и времени, в ущелье, где течёт ручей, защебетали все птицы до одной. Я быстро поднялась. Ноющая боль вернулась, будто свалилось белое покрывало, закрывавшее сознание. Голова раскалывалась от боли.
Я посмотрела вокруг. Ничего не изменилось. Только от звонкого щебетания птиц, бившего по барабанным перепонкам, дрожали зелёные листья на деревьях, хотя ветер стих. А ещё гряда чёрных туч наполняла темнотой ущелье с ручьём. Как это бывает после анестезии, в кончики пальцев рук и ног постепенно возвращалась чувствительность. Зачем я здесь? Беременная на пятом месяце от бросившего меня пройдохи, чувствуя слабость, будто вся моя кровь высохла, я пришла сюда, в ущелье, с твёрдым решением умереть, но никак не могу пойти на это из-за этой изматывающей жары. Я сделаю аборт, и всё будет нормально. Как стирают надпись с доски, так же я сотру память из своей головы. Это очень просто.
Вернувшись, я решительно сделала аборт, уничтожила ребёнка, которому шёл уже шестой месяц, будто удалила грязную опухоль. После этого прошло много лет, но я всё ещё не могу избавиться от призрака шестимесячного ребёнка. Это какая-то потенциальная эпилепсия. Я так и не увидела его лица, но мне было ещё хуже оттого, что оно находилось в глубине моего сознания; это часто болело и ныло во мне, как от ревматизма перед дождём. Если снять оболочку повседневной жизни, как тонкую резиновую плёнку, то можно увидеть, как внутри густой пеной кипит жажда раскаяния в том, что я убила своего малыша. Каждый раз, когда открывалось это болото, мне было тяжело дышать,
Я подняла руку и прикрыла ею веки. Солнце было таким же сияющим, как тогда.
Залаяла собака. Это редко бывает. Собака совершенно точно различает шаги Сыну, гости у нас бывают настолько редко, что можно сказать, их вообще не бывает.
Пора было готовить ужин, но я вышла из комнаты, чтобы поесть просто остывшего риса, и некоторое время, пока лаяла собака, стояла неподвижно, прислушивалась к тому, что происходит на улице. Та совсем разошлась. Видимо, действительно кто-то пришёл.
Заинтересовавшись, кто же это может быть, я посмотрела в окно. Под воротами виднелась чья-то длинная тень.
— Кто там?
Чтобы унять собаку, я громко прикрикнула на неё. Над воротами появилась голова молодого человека. Лицо его было совсем незнакомо мне, я никак не могла вспомнить, кто это.
— Сыну дома? Я его друг, живу в соседнем районе.
Я отодвинула задвижку. Молодой мужчина, который назвал себя другом Сыну, положил одну руку на руль велосипеда и низко поклонился.
— Вы, наверное, его супруга? Я вас сразу узнал, хотя ни разу не видел. Сыну пригласил меня поиграть с ним в падук [16] . Это ведь его дом, правильно?
16
Падук — вид настольной корейской игры.
Видимо, ему показалось странным моё молчание, но при этом он, не давая мне вставить ни слова, говорил без умолку. Я догадалась, что это тот самый земляк, который живёт в соседнем районе через перевал, к нему каждое воскресенье Сыну ходит играть в падук.
— Надеюсь, он дома?
Вместо ответа я отошла от ворот, пропуская его в дом. Он без колебаний перекатил свой велосипед через порожек ворот и спросил:
— Чем он занят?
Кажется, он не понял, что нет никаких признаков присутствия Сыну в доме. Я подождала, пока он переставлял свой велосипед и медленно-медленно ответила:
— Он ненадолго вышел.
— Мы с ним сегодня договорились играть в падук… Он сам пригласил меня? Как же так?
Ему стало неудобно, и он протянул одну руку к велосипеду, а другой почёсывал затылок. А я поспешно сказала, не давая ему уйти:
— Он скоро вернётся. Он вышел подстричься. Подождите его в доме.
Я сказала это так легко и естественно, что сама себе удивилась. Я совершенно не думала, что лгу. Произнося эти слова я как будто сама поверила, что Сыну действительно стригут волосы в парикмахерской недалеко от дома, и он при этом перелистывает журнал, страницу за страницей.
Видимо, все-таки гостю было неловко находиться в доме, где нет приятеля.
— Если он пошёл в парикмахерскую, и она где-то рядом, я думаю, мне следует пойти туда.
Он опять схватился за свой велосипед.
— Я же говорю, не надо!
Он вздрогнул, услышав, как в моём голосе прозвучали неожиданные нотки упрямства. В этот момент между нами возникла неловкая тугая напряжённость. Лишь тогда я смогла рассмотреть его лицо. Хотя его руки, держащие велосипед, казались очень натруженными, видимо, оттого, что он довольно долго ехал на велосипеде, его глаза под разметавшимися волосами были ясными, как у мальчика.