Огненные слёзы
Шрифт:
— Можешь поесть, если голодна, — раздался сзади голос.
Юта инстинктивно выдернула руку, ушибив пальцы. За её спиной, у массивного стола, расположенного посередине, стоял Корт. Юта хотела извиниться за то, что без спроса шарила на кухне, но мужчина даже не смотрел на неё. Он вытряхивал на стол содержимое плетёной корзины, которую принёс. Оттуда высыпались длинные коричнево-зелёные стебли, покрытые красноватой шелухой. Мужчина взял со стола миску и принялся шелушить их.
Некоторое время Юта наблюдала за ним. Похоже, ему было всё равно, что она делает, так что Юта решила всё же заглянуть
— А можно мне воды? — неуверенно обратилась она к Корту, продолжавшему заниматься своими делами.
— Прости, но на сегодня воды не осталось. Здесь с этим тяжело. Но можешь выпить молока.
Он снял с полки кожаный бурдюк и передал Юте. Молоко пахло отвратительно, но она всё равно сделала несколько глотков. После чего села на каменную табуретку с другой стороны стола, поджав под себя одну ногу.
— Мы в пустыне, да?
Корт кивнул:
— В подземном городе под названием Утегат.
Юта надолго задумалась.
— Так значит, это правда. Все эти рассказы про духов, которые матери рассказывают детям на ночь. В пустыне действительно живут люди, — задумчиво произнесла Юта.
Она говорила скорее сама с собой, чем с Кортом. Но неожиданно он ответил:
— Да, духи существуют. Более того: ты теперь одна из них.
— Но откуда здесь взялись люди?
— По преданию атлурги или народ — так называют себя люди, живущие здесь — потомки Первых Изгоев. Буквально тех, кто первыми когда-то были изгнаны из Города-за-Стеной. Они не погибли, потому что боги пустыни сжалились над ними. Они указали им место для постройки Первого Города — Города Богов. Боги научили их добывать воду, строить подземные города, охотиться и выживать в пустыне. Спустя столетия народ распространился из Первого Города и постепенно дорога к Городу Богов была утеряна и забыта, — голос Корта звучал размеренно, в то время как его руки механически лущили и складывали в миску стебли.
— Что?! Изгоев? Ты хочешь сказать, что все люди здесь — это те, кого изгнали из Вечного Города, Города-за-Стеной, как вы его называете?
— Конечно, нет, — улыбнулся Корт.
Его улыбка была очень приятной и удивительно шла его тёмному, немного грубому лицу. Юта подумала, что он, должно быть, нечасто улыбается.
— Это всего лишь предание, хотя мы и верим в него. Люди живут здесь веками. Сейчас уже трудно сказать, откуда пошли атлурги. Но численность города пополняется отнюдь не за счёт тех, кого выгоняют из Города-за-Стеной, если ты понимаешь, о чём я.
Неожиданно для себя Юта залилась румянцем, хотя и не была той, кого легко смутить. Она потупила взгляд в стол, коря себя за то, что задала такой глупый вопрос.
— Ну а изгои, как правило, погибают, — как ни в чём не бывало, продолжал Корт. К счастью, он ничего не заметил. — Но если кому-то удаётся пройти через пустыню и найти город, его принимают, как человека, которому оставил жизнь сам Руг — Бог Пустыни. Это самый свирепый и жестокий из наших богов, но и самый почитаемый.
Юта вспомнила, как Леда говорила что-то про
— А кто такой ругат? — спросила Юта.
— Ну всё. Моя очередь задавать вопросы.
«А он не очень-то вежлив», — подумала Юта, опешив.
— Не скажешь, почему ты выкинула его после того, как я рассказал, что он спас тебе жизнь?
Корт вытянул над столом руку. А когда раскрыл ладонь, с его пальцев свисала цепочка, на конце которой раскачивался её кулон.
«Какого чёрта он делает?!», — в гневе подумала Юта. Подвеска стала для неё напоминанием обо всём самом ужасном, что с ней случилось. Когда-то дорогая сердцу вещь превратилась в символ боли и потерь.
— Пусть так. Он мне не нужен, — зло ответила она.
— Я так не думаю, — парировал Корт. — Нравится он тебе или нет, хочешь ты того или нет, но он оберегает тебя. Думаю, эта вещь тебе ещё пригодится. Так что я починил цепочку на тот случай, если ты захочешь его надеть.
Юта вспыхнула. Похоже, этот человек никого не слушает и делает только то, что сам считает нужным. Качества, в которых постоянно винил её Бабли, и которые Юта считала необходимыми для журналиста, в другом человеке оказались неожиданно раздражающими.
При мысли о Бабли грудь полоснула боль. Юта стиснула зубы и постаралась успокоиться. Но рядом с Кортом это оказалось не так-то просто. Юта молча проследила за тем, как он положил кулон на полку, выбрав самое видное место, и отвернулась.
— Похоже, тебя не очень волнует мнение других людей, — отрезала она. — Ты делаешь то, что пожелаешь, ни с кем не считаясь. Это ведь ты принёс меня сюда, не так ли?
Корт вскинул брови в удивлении, но Юте показалось, что оно было притворным, как будто он ждал от неё подобных слов. От этого она почувствовала себя ещё более тошно: неужто все её слова и реакции для него так предсказуемы?
Корт снова проигнорировал её слова, ответив вопросом на вопрос:
— А ты бы предпочла, чтобы я тебя оставил?
Самым ужасным было то, что он действительно ждал ответа, склонив голову набок.
— Спасибо за урок истории атлургов, но думаю, с меня на сегодня хватит, — как могла холодно отчеканила Юта и встала из-за стола.
Боль и злость, смешиваясь с отчаянием и неспособностью что-то изменить, раздирали изнутри. Юта вернулась в свою комнатку и бросилась на кровать. Подушка, в которую она уткнулась лицом, глушила не то всхлипы, не то крик, рвавшийся из груди. Так что Корт в соседней комнате продолжал заниматься своими делами, ничего не слыша.
Или делая вид, что не слышит.
Глава 8. Город бессмертен
Юта сидела на кровати, глядя на плетёный сундук у ног. На самом деле это была не совсем кровать, а приступок у стены. Он был сделан из песка, как и всё остальное здесь, как и сам город. Вот что было тем странным материалом, на который Юта обратила внимание ещё в первый день. Песок скрепляли специальным составом из молока коз, змеиной желчи и сока каких-то трав, и он становился почти таким же твёрдым, как камень.