Огненный крест. Книги 1 и 2
Шрифт:
Помня о просьбе Джейми «быть острожной», я позволила ей пойти одной. Увидев ее одну, выходящую на улицу, всякий мог решить, что она пошла в уборную. Вдвоем мы вызвали бы удивление и ненужные вопросы.
Оставшись одна на темном чердаке, я завернулась в свой плащ и подошла к оконцу, чтобы подождать несколько минут, прежде чем спуститься вниз. Я услышала тихий стук закрываемой внизу двери, но с моего поста увидеть Алисию не могла. Судя по ее реакции на зов Мортона, удар ножом в сердце тому не грозил, но только небеса знают, что задумал каждый из них.
Облака полностью
Несмотря на раздражение на молодых любовников и налет комической нелепости во всей этой ситуации, я не могла не чувствовать к ним некоторую симпатию. Они были серьезны и полны друг другом.
А неизвестная жена Исайи?
Я сгорбилась, дрожа от холода даже в плаще. Мне не следует одобрять их — и я не одобряла — но кто может знать истинную жизнь в браке, кроме самих супругов. Я сама жила в стеклянном доме, чтобы бросать камни. Почти неосознанно я погладила гладкий металл золотого обручального кольца.
Прелюбодеяние. Внебрачная связь. Предательство. Позор. Слова падали в моей памяти, словно глыбы падающего снега, оставляющие маленькие темные ямы в лунном свете.
Можно, конечно, оправдываться. Я не стремилась к тому, что со мной произошло, я боролось с этим, но у меня просто не было выбора. Хотя все равно в конце у каждого есть выбор. Я сделала свой и приняла все, что последовало за ним.
Бри, Роджер, Джемми. Все дети, которые могут родиться у них в будущем. Все они оказались здесь из-за того, что я сделала свой выбор в тот день на Крейг-на-Дун.
«Ты слишком много берешь на себя», — говорил мне Фрэнк много раз. Почти всегда тоном неодобрения, подразумевая, что я делаю то, чего, по его мнению, я не должна делать. Но время от времени с добротой, желая уменьшить бремя моих забот.
Именно о доброте думала я сейчас — была ли она настоящей, или просто мой ум пытался найти утешение в этих словах? Все выбирают, и никто не знает, к какому финалу это может привести. Даже если мой выбор был виноват во многом произошедшем потом, не все зависело от него. И он принес не только вред.
Пока смерть не разлучит нас. Множество людей повторяли эти слова только для того, чтобы нарушить и предать их. Но я уверена, что ни смерть и никакой сознательный выбор не смогут уничтожить некоторые узы. К худу ли, к добру ли я любила двух мужчин, и некоторая их часть всегда будет со мной.
Самое ужасное в этой ситуации было то, что как бы искренне я не сожалела о том, что сделала, я никогда не чувствовала себя виноватой. Теперь же, когда сделанный выбор остался далеко позади, я испытала чувство вины.
Тысячу раз я извинялась перед Фрэнком, но ни разу не попросила прощения. И сейчас мне пришло в голову, что он все-таки простил меня. На чердаке было темно; единственный свет просачивался в него снизу сквозь доски пола, но он больше не казался пустым.
Я резко дернулась, отвлеченная от моих
Я высунулась в окно, опершись на подоконник и не обращая внимания на кристаллики льда под моими ладонями. Я услышала шум пробудившихся лошадей; их топот и фырканье ясно донеслись до меня по холодному воздуху. Звуки внизу в доме были слабее, хотя «ме-е» Хирама стало громче, когда тот почувствовал волнение лошадей.
Внутри снова раздался смех, на время перекрыв звуки через дорогу. Где Джейми? Я высунулась дальше, и ветер сорвал капюшон, бросая брызги ледяной влаги мне в лицо.
Он был там. Высокая темная фигура медленно брела к загону, поднимая облака белого снега. Что… но тут я поняла, что он шел следом за любовниками, специально шаркая ногами, чтобы стереть их следы.
Внезапно в загоне появилась дыра, когда часть стены из ветвей упала. В нее хлынуло облако пара, а потом появилась лошадь с двумя наездниками и отправилась на запад, сначала рысью, потом галопом. Снег был не глубок, три или четыре дюйма, и копыта лошади оставляли четкий след.
В загоне громко заржала лошадь, потом другая. Внизу раздались звуки тревоги — стуки, крики, бегущие шаги — когда мужчины стали вскакивать со своих постелей. Джейми исчез из вида.
Внезапно из загона стали выскакивать лошади, свалив стену и растаптывая упавшие ветви. Фыркая и взбрыкивая, они с ржанием уносились прочь, вращая глазами и размахивая гривами. Последний конь выскочил из навеса, подняв хвост от удара хлыстом по его крупу.
Джейми отбросил хлыст и нырнул обратно под навес как раз, когда двери дома распахнулись, осветив сцену бледно-желтым светом.
Я воспользовалась шансом сбежать вниз незамеченной. Все были снаружи, даже миссис Браун выбежала, как была, в ночном колпаке. Хирам, сильно пахнущий пивом, пьяно замекал на меня, когда я проходила мимо.
Снаружи вся дорога была полна полуодетых мужчин, бегающих туда-сюда и суматошно размахивающих руками. Я заметила в середине толпы Джейми, который тоже размахивал руками. Среди взволнованных вопросов и комментариев я уловила отдельные слова: «напугали», «пантера?», «проклятие!» и так далее.
После некоторого периода метаний и несвязных высказываний все согласились, что лошади, скорее всего, вернуться сами. Ветер сдувал снег с деревьев сплошной вуалью и залезал ледяными пальцами под одежду.
— Вы останетесь на улице в такую погоду? — довольно разумно спросил Роджер. И мужчины, единодушно решив, что никакой нормальный человек не останется — а лошади, хотя и неразумные, но вполне понимающие твари — стали постепенно расходиться по домам, ворча и дрожа от холода.
Среди последних был Джейми, он повернулся к дому и увидел меня, стоящую на пороге. Его волосы растрепались и в свете, льющемся из открытой двери, горели, словно факел. Он поймал мой взгляд, закатил к небу глаза и приподнял плечи в слабом пожатии.