Огненный крест. Книги 1 и 2

Гэблдон Диана

Его паника сменилась яростью.

— О, я смею. Поскольку вы подняли руку на моего сына.

Я не думала, что Джейми на самом деле собрался увечить губернатора. С другой стороны, это никоим образом не походило на простую попытку запугивания; я чувствовала холодный гнев внутри него и видела ледяной огонь в его глазах. Трайон тоже.

— Это была ошибка! И я хочу ее исправить, насколько смогу! — Трайон держался твердо, сверкая глазами.

Джейми издал презрительный звук глубоко в горле.

— Ошибка. Лишение жизни невинного человека, для вас

не более чем ошибка? Вы убьете и изувечите ради вашей славы, не принимая во внимание, сколько разрушения и горя оставите после себя, лишь бы украсить отчет о своих деяниях. Как это будет смотреться в отчетах, которые вы пошлете в Англию, сэр? То, что вы направили пушки на собственных граждан, вооруженных только ножами и дубинками? Или вы отрапортуете, что подавили восстание и восстановили порядок? Напишите ли вы, что в вашем стремлении к мести, вы повесили невинного человека? Что вы совершили ошибку? Или напишите, что наказали зло и совершили правосудие во имя короля?

Мускулы на скулах Трайона напряглись, и его руки дрожали, но он сдерживал себя. Он сильно выдохнул через нос, прежде чем заговорить.

— Мистер Фрейзер, я скажу вам, что известно лишь некоторым, но еще не является общим достоянием.

Джейми не ответил, но приподнял одну бровь, вспыхнувшую красным цветом на свету. Его глаза были холодными, темными и немигающими.

— Я назначен губернатором колонии Нью-Йорк, — сказал Трайон. — Приказ о назначение прибыл месяц назад. Я уеду к июлю, чтобы занять новую должность, на мое место назначен Джосайя Мартин, — он перевел взгляд на меня, потом снова на Джейми. — Таким образом, вы видите, что у меня не было никакой личной заинтересованности в этом деле, и у меня не было никакой необходимости прославляться своими деяниями, как выразились вы.

Его горло дернулось, когда он сглотнул, но его страх в его голосе сменился таким же холодом, как и у Джейми.

— Я делал, то, что был обязан делать. Я не мог уехать из колонии, оставив ее в состоянии беспорядка и мятежа для моего преемника, хотя мог, наверное, сделать это с полным правом.

Он вздохнул и шагнул назад, заставив свои кулаки разжаться.

— Вы знаете войну, мистер Фрейзер, и знаете, что такое долг. И если вы будете честным человеком, то признаете, что ошибки совершаются, как на войне, так и в понятии долга. Иначе быть не может.

Он прямо встретил взгляд Джейми, и они стояли в тишине, глядя друг на друга.

Мое внимание было резко отвлечено от этой конфронтации плачем ребенка, и я увидела, как из палатки высочила Брианна.

— Джем, — сказала она. — Это Джемми!

Возбужденные голоса приближались с дальней стороны лагеря, и вот появилась округлая подпрыгивающая фигура Фиби Шерстон, которая выглядела немного напуганной, но решительной. За ней следовали два раба: мужчина с двумя огромными корзинами, и женщина со свертком в руках, который извивался и страшно орал.

Брианна схватила сверток, и рев прекратился, а из одеяла появился Джемми с торчащими пучками рыжих волос, суча ногами от радостного облегчения.

Мать и ребенок исчезли в тени под деревьями, и всеобщим вниманием завладела миссис Шерстон, которая бессвязно объясняла всем, что она страшно обеспокоилась, услышав об этом ужасном сражении, и до смерти испугалась… но прибыл раб Рутерфордов и сказал, что все хорошо… и она подумала, что… и ребенок так сильно плакал…

Джейми и губернатор, оторванные от их занятия под названием «кто кого переглядит», тоже удалились в тень, и я могла видеть две темные фигуры, одну высокую, другую короче, стоящие близко друг к другу. Опасность исчезла из их t^ete-`a-t^ete, и я видела, как Джейми склонил голову, слушая Трайона.

— …принесли еды, — рассказывал мне Фиби Шерстон с лицом, раскрасневшимся от важности. — Свежий хлеб, масло, немного ежевичного джема, холодный цыпленок и…

— Еда! — воскликнула я, внезапно вспомнив про сверток, который я держала, зажав локтем. — Простите меня, ради Бога!

Я широко улыбнулась ей и исчезла в темноте, оставив ее стоять с открытым ртом.

Абель МакЛеннан находился там же, где я оставила его, и терпеливо ждал. Он отмахнулся от моих извинений, поблагодарив за еду и пиво.

— Есть что-нибудь… — начала я и замолчала. Что я еще могла сделать для него?

И все же оказалось, что могла.

— Молодой Хью Фаулз, — сказал он, аккуратно заталкивая сверток под сиденье. — Мне сказали, что его взяли в плен. Мог бы… ваш муж замолвить за него словечко, как вы думаете? Как он сделал для меня.

— Думаю, да. Я попрошу его.

Здесь вдалеке от лагеря было тихо, и звуки разговоров оттуда полностью терялись за кваканьем лягушек, скрипом сверчков и шорохом бегущей воды.

— Мистер МакЛеннан, — импульсивно спросила я, — куда вы пойдете? После того, как доставите Джо Хобсона, я имею в виду.

Он снял шляпу и рассеянно почесал лысеющую голову. Однако жест вовсе не выражал растерянность, а являлся подготовкой к тому, чтобы объявить о том, что уже было решено.

— О, — сказал он. — Я никуда не уйду. Там ведь женщины. И детишки. И никого из мужчин теперь, когда Джо погиб, а Хью в плену. Я останусь с ними.

Он поклонился мне и надел шляпу. Я схватила и потрясла его руку — к его большому смущению — потом он залез на передок повозки и прищелкнул языком. Подняв руку на прощание, он тронул лошадь, и я помахала ему вслед, внезапно осознав, что в нем произошла перемена.

В его голосе все еще была горечь, и скорбь давила на его плечи, но он сидел, выпрямившись, и звездный свет мерцал на его пыльной шляпе. Его голос был тверд, и рука тоже. Если Джо Хобсон ушел в страну мертвых, Абель МакЛеннан вернулся оттуда.

Все уладилось, когда я вернулась к палатке. Губернатор и миссис Шерстон с рабами исчезли. Исайя Мортон спал, время от времени постанывая, но лихорадки не было. Роджер лежал неподвижно, как памятник на могиле, с черным лицом и черными руками; слабый свист из дыхательной трубки звучал контрапунктом к песенке Брианны, укачивающей Джемми.