Огни апокалипсиса

Киши Юсукэ

Но я уже не могла узнать ответ.

Мы добрались до реки Тонэ, обойдя главные каналы. Река была прозрачной, быстрый поток был красивым, но я была не в настроении любоваться. Мы поискали лодку, но безуспешно. Пришлось сделать из трех деревьев плот.

Мы плыли по реке, покачивались на плоте, и последние сутки казались сном.

Лишь сон. Это явно так. Но десятки порезов и синяков на моем теле, как и усталость, говорили о другом.

У меня уже кружилась голова от нехватки сна. Столько неприятного случилось за последние несколько часов,

что разум с трудом воспринимал это.

В какой-то момент я перестала вовсе переживать.

Через тысячу лет от нас ничего не останется. Никто не будет знать, что тут произошло. Так зачем стараться выжить?

— Саки, думаю, там что-то есть.

Я не сразу поняла, о чем он.

— Помнишь, где вход?

Я поняла, что Сатору спрашивал про Храм чистоты.

— Нет… но я помню то дерево.

Расположение храма не было тайной, но и не было всем известным. Меня доставляли сюда в лодке без окон, и я не знала, где мы покидали каналы и попадали в реку, а где снова плыли по каналам. Я бывала у храма пару раз, когда работала с офицерами охраны дикой природы, но не видела те пути, которые мы использовали.

— Странно. Я уверена, что это то место.

— Что теперь?

Нам поискать на берегу? Если это не то место, то мы ничего не найдем, а еще можем столкнуться с бакэ-недзуми.

— Простите! Тут кто-то есть? — закричал Сатору.

— Хватит. А если тебя бес услышит?

Сатору покачал головой.

— Опаснее будет, если бес нас догонит, пока мы тут. Нам нужно поскорее найти храм… простите! Тут есть кто-нибудь из Храма чистоты?

Удивительно, но ему ответил голос:

— Кто это?

— Сатору Асахина, биолог с ферм Лотоса. И Саки Ватанабэ из Отдела здоровья. Томико-сама посоветовала нам убежать в храм.

— Прошу, подождите минутку.

Скрип, и чаща перед нашим плотом раздвинулась. Канал вел в ее глубины.

— Прошу, направляйтесь сюда.

Я все еще не видела, кто говорил. Мы направили свой примитивный плот вперед, дверь в виде чащи закрылась за нами. Механизм двери не выглядел сложно, но без проклятой силы открыть ее было трудно. Вход был неплохо защищен. С реки его почти нельзя было заметить, а подойти с берега мешали деревья и камни.

Плот плыл по узкому извилистому каналу и прибыл к крытому причалу. Тут я была перед инициацией. Я помнила, что канал был шире, но, может, это была другая часть.

— Я рад, что вы добрались невредимыми.

Появился монах, сцепивший ладони перед собой. Мы поклонились в ответ.

— Я — главный монах административной части Храма чистоты. Меня зовут Джакуджо. Вы явно устали. Сначала отдохните, а потом мы зададим вам пару вопросов.

Одной из обязанностей главного монаха было приглядывать за посетителями. Мы пошли за ним по накрытым ступеням. В храме нам привели в комнату с татами, нам принесли еду. Там был лишь рис с маринованной репой и вода, но для нас это было пиром. Мы проглотили все моментально.

Потом мы немного отдохнули. Я хотела обсудить с Сатору миллион вопросов,

но не было сил. Апатия, которую я ощущала до этого, снова охватила меня.

Из-за двери донесся голос Джакуджо.

— Сатору Асахина, Саки Ватанабэ, мне больно просить вас, ведь вы устали, но вы могли бы пройти со мной в главный зал?

— Хорошо, — ответили мы хором.

Нас уже ждали монахи. Они готовились разводить огонь на алтаре.

— Прибыли Сатору Асахина и Саки Ватанабэ, — сообщил Джакуджо.

В комнате стало тихо.

— О, хорошо…

Главный священник Мушин. Ему было больше ста лет, и он казался древним еще сильнее, чем в нашу первую встречу.

— Надеюсь, Томико в порядке?

Я не знала, что сказать, так что молчала, но по моему лицу, похоже, было легко все понять. Мушин закрыл глаза.

Еще один монах, худой, как журавль, и не младше Мушина, представился как Гёша, жрец храма. Он был вторым после Мушина, был в ответе на практичные дела храма. Он выглядел знакомо, я помнила его с собрания на прошлой неделе.

— Мы надеемся на вашу помощь. Думаю, кто-то из вас смог увидеть беса вблизи?

— Да, мы оба, — ответил Сатору.

— Вы можете описать его? Сколько ему на вид, как он выглядит и тому подобное.

— Бесу… около десяти лет, — сказала я.

Монахи стали шептаться.

— Десять? Самый юный из всех, что я слышал.

— Хоть он еще ребенок, его черты хорошо развиты. У него рыжие волосы и…

Я была уверена, что он был сыном Марии и Мамору, но не спешила говорить об этом. Мы с Сатору описали его внешность, огонь загорелся на алтаре. Пламя поднялось к потолку, и монахи стали читать молитвы.

— Ясно. Бес выглядел примерно так?

В огне появилось изображение беса, пока говорил Гёша.

— Да! — мой голос дрожал от воспоминания о бесе.

— Благодарю. Теперь, пожалуйста, отойдите, — сказал Гёша и опустился перед алтарем вместе с Мушином.

Он налил в огонь ароматное масло, бросил кедровые прутики. Искры взлетели в воздух, тридцать монахов стали скандировать в унисон.

— Постойте, у меня есть вопрос… — сказала я Гёше, но Джакуджо остановил меня.

— Прошу, задавайте вопросы мне. Отойдем.

— Для чего эта молитва?

Джакуджо смутился и задумался.

— Обычно об этом не говорят не монахам, но я сделаю для вас исключение. Сейчас весь Храм чистоты направляет энергию в огонь, чтобы изгнать беса.

— Изгнать? Это возможно? — удивилась я.

— Конечно, это не просто. Но свет Полярной звезды — сила Будды Теджапрабхи, которая останавливает движения нечисти и демонов. Сила Вайшраваны успокаивает духов. Один из четырех главных ритуалов, защищающих землю от катастрофы. Сутра Usnisavijayadharani, которая принесла божественный ветер, когда монголы напали на древнюю цивилизацию, вместе с сильным ритуалом, молитвой золотому колесу, и несколькими другими ритуалами смогут изгнать беса, — уверенно прошептал Джакуджо.